Мишель Бюсси: Черные кувшинки

Текст, выписанный печатными буквами, отличался лаконичностью: «ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ».

Сразу под этими пятью словами была приклеена узкая полоска бумаги, явно вырезанная из какой-то книги. «Преступно мечтать, ждет виновного кара».

Что за чертовщина?

От ледяной воды у Серенака свело щиколотки, словно на них защелкнулись стальные наручники. Подняв голову к зевакам, толпившимся вокруг портомойни, словно на остановке в ожидании автобуса, он крикнул:

— У Морваля были дети? Лет десяти-одиннадцати?

Сообразительнее всех снова оказался художник в вельвете и твиде:

— Нет, господин комиссар. Точно нет.

Вот зараза.

Поздравительная открытка перекочевала в руки инспектора Бенавидиша. Серенак еще раз оглядел окрестности. Портомойня. Мост. Мельница. Деревня Живерни — она как раз только-только начала просыпаться. Вдали едва виднеется сад Моне. Луг. Шеренги тополей.

Низкие облака, плывущие над кронами деревьев.

И странные слова, мгновенно впечатавшиеся в память.

«Преступно мечтать, ждет виновного кара».

Его внезапно охватило чувство, что в этом импрессионистском пейзаже явно что-то не так.

Я стояла у окна на верхотуре мельницы «Шеневьер» и наблюдала за полицейскими. Тот, что был в джинсах, — по всей видимости, старший, — все еще стоял голыми ногами в воде. Трое других остались на берегу. Вокруг толкались деревенские жители — человек тридцать дураков, которых хлебом не корми, дай поглазеть хоть на что-нибудь. Театр им тут, что ли?

Я невольно улыбнулась. Чем я от них отличаюсь? Тоже глазею, только запаслась билетом на лучшие места. Я их вижу, они меня — нет.

У меня вырвался короткий нервный смешок.

Что делать дальше?

Полицейские вытащили из белого фургона большой пластиковый мешок — судя по всему, собираются упаковать труп. В голове по-прежнему упрямо вертелся вопрос: что я должна делать? Пойти сдаться полиции? Рассказать комиссару из Вернона все, что мне известно?

Но разве полицейские поверят бредням полоумной старухи? Может, лучше затаиться и выждать? Хотя бы несколько дней. Всего несколько дней. Понаблюдать за происходящим. Незаметной серой мышкой пошмыгать тут и там, посмотреть, как будут развиваться события. Ну и, конечно, надо поговорить с вдовой Жерома Морваля, с Патрисией. Это я просто обязана сделать.

А вот беседовать с полицией…

Внизу, на берегу ручья, трое полицейских потащили из воды труп Жерома Морваля. Ни дать ни взять — здоровенный кус размороженного мяса, сочащийся кровью. Нелегко им, бедняжкам. Они напомнили мне рыбаков, поймавших слишком крупную рыбину. Четвертый, тот, что все так же стоял в воде, смотрел, как они волокут тело. Мне показалось, или он действительно улыбался? Насколько я могла судить, глядя издалека, вся эта история доставляла ему искреннее удовольствие.

Или я напрасно терзаю себя сомнениями? Если я поговорю с Патрисией Морваль, велик риск, что остальные догадаются. В первую очередь полиция. Вдова — известная болтушка. В отличие от меня. В том смысле, что я еще не вдова. Вернее говоря, не совсем вдова.

Я ненадолго прикрыла глаза. Всего на минуточку.

Решено.

Я не стану разговаривать с полицейскими. Превращусь в серую мышку. Хотя бы на несколько дней. В конце концов, если они захотят меня найти, то найдут. Я уже не могу быстро бегать — в мои-то годы. Догадаются они пойти за Нептуном? Я открыла глаза и посмотрела на свою собаку. Пес залег в зарослях папоротника, в паре десятков метров от берега. Я знаю, что он не менее внимательно, чем я, изучает место преступления.

Да, я все решила правильно. Выжду несколько дней — хотя бы до тех пор, пока не овдовею. Надо же соблюсти минимум приличий. Потом буду действовать по обстоятельствам. Когда-то давно я читала один чрезвычайно оригинальный детектив. Действие в нем происходило в каком-то английском поместье, но было показано глазами кота. Да-да, именно кота! Он присутствовал при всех событиях, и на него, что естественно, никто не обращал внимания. Можно сказать, что он по-своему вел расследование — слушал, смотрел, вынюхивал… Автор так здорово закрутил сюжет, что я не удивилась бы, если бы убийцей оказался тот самый кот. Но не буду выдавать вам тайну, может, когда-нибудь сами прочтете эту книжку. Я просто хочу сказать, что намерена стать кем-то вроде этого кота — существом, которое все видит и слышит, оставаясь вне подозрений.

Я снова выглянула в окно.

Труп Морваля уже почти засунули в пластиковый мешок. С моей точки обзора он напоминал сытую анаконду. Из-за не до конца застегнутой «молнии» выглядывала только макушка головы. Трое полицейских стояли, тяжело дыша. Мне показалось, что они ждут разрешения начальника, чтобы достать сигареты и закурить.