Вячеслав Белоусов - По следу Каина

– Экспертизу мои проведут? – справившись с неуместным желанием, поспешил спросить Донсков.

– Нет. Слишком велика ценность находки, – покачал я головой. – Югорову отправлю.

– Не этот ли флакончик Аркадий Викентьевич вдове Семиножкина нюхать подносил? Потом та в постели мучилась?

– Всё может быть. Попросим Владимира Константиновича, чтобы помараковал над ним с особым вниманием. Эксперт теперь наша надежда и опора.

– Слушай, а как Федонин сюда попал? Я понимаю, тебя он по телефону вызвал?

– Точно.

– А чего же мои? Не засекли ваш разговор? Почему наша служба ничего мне не доложила?

– Это уж ты у них выясняй, Юрий Михайлович. Я догадываюсь, они не стали тебя беспокоить. Ты же у Лудонина находился. Я сам-то с трудом с тобой связался; секретарша сначала предложила перезвонить, заняты вы чем-то были оба?

– Убеждал его, – отмахнулся Донсков. – Начальству нас не понять.

– В чём?

– Слушай, где же он флакон этот отыскал? – не отвечая, перескочил Донсков с неинтересной темы. – Мы же делали тут обыск.

– Вот так, дорогой начальничек, – хмыкнул я, – верхогляды твои помощники. Учить их надо.

– Моих учить – только портить. Прав Лудонин, пороть их надо.

– Задушевная беседа у вас протекала?

– И не говори.

Мы заглянули в закуток без окон, что-то вроде чуланчика, теперь их некоторые шутники именуют «тёщиной комнатой».

– Вот здесь и отыскал флакон Павел Никифорович.

Все три стены чуланчика были оборудованы полками, на которых теснилась пустая стеклотара разного калибра и назначения – бутылки, банки, склянки, пузырьки и прочая ёмкость.

– Всю эту батарею мои орлы вдвоём из рук в руки выставили на пол, на моих глазах перебрали и ничего примечательного не обнаружили, – чертыхаясь, оправдывался Донсков. – Ты-то мне веришь, Данила Павлович?

– Я не полковник, чего передо мной оправдываться. Не принёс же Федонин флакон с собой! И зачем молодому Дзикановскому столько тары? Ты не задумывался?

– Фармацевт, – пожал плечами Донсков. – Но незаметно, чтобы дома он лекарствами занимался. Никаких приборов, приспособлений не видно.

– Я ведь не на шутку перепугался, пока Федонина в чувство приводил. Он, похоже, дважды падал, второй раз, когда до меня дозвонился.

– Так, может, его всё-таки в больницу?

– Врач дал ему какое-то средство, посидел минут десять, успокоил меня, что опасности нет, но тоже настаивал на госпитализации. А он ни в какую. Отлежусь, говорит. Чувствую себя лучше. Лёгкое головокружение осталось и речь. Ты сам видел, он восстанавливается на глазах.

– Значит, Павел Никифорович пришёл сюда отраву искать? – задумался капитан.

– Он так выразился.

– Мне, дураку, раньше следовало догадаться, когда бабка Матрёна, соседка коллекционера, талдычила о странном сне Серафимы Илларионовны. Теперь понятно, почему она спала целые сутки. Аркадий Викентьевич использовал этот препарат под видом духов, когда её усыплял. А потом вскрыл сейф.

– Возможно, этот флакон стал роковым и для самого Семиножкина, – согласился с ним я.

– Совещание у вас, значит, не состоится? – Донсков переступал с ноги на ногу, как застоявшийся скакун.

– Не терпится?

– Я полковника Лудонина сумел отговорить, мне сейчас каждый час дорог, не до… Сам понимаешь.

Он хотел сказать «не до болтовни», но поднял на меня глаза и смолчал.

– Говори, говори, – не стал я его смущать окончательно, – вы, сыщики, иногда способны головой работать лучше, чем языком.

– Нас ноги кормят. Ты прав, прокурор, но и она не только для того, чтобы фуражку носить.

– Федонин просил домой его отвезти.

– Я доставлю. Прямиком в объятия разлюбезной Нонны Сергеевны и домчу.

– Смотри, не напугай. И ничего лишнего. Он сам найдёт, что ей сказать.

– Обижаешь, Данила Павлович.

– И это?.. Руководству не стоит ничего сообщать… Об этой оплошности. Ни к чему им эти детали.

– Да что же мы, совсем без понятий? – обиделся Донсков.

– Я вечером его навещу сам. Тебе успеха, капитан.

– Увидимся.

И мы расстались. Я спешил в бюро экспертиз. Капитан, похоже, напал наконец на след Князева и его дружков; видно было по его сияющим глазам, что почуял он их близость, не стоялось ему на месте. Да и пора бы. Больно уж долго судьба водила нас носами по асфальту неудач.

Вот тогда как раз и появился на нашем горизонте этот Павел Суров. Журналист, оказывается, уже был знаком с некоторыми из «уголовки». Его немного знал и капитан Донсков. Меня он нашёл по телефону, я, как обычно, сослался на начальство, мол, наверх обращайтесь, потом сказался на занятость, а о последнем разговоре Колосухину доложил.