Владимир Голубев - Окаянное лето

– А я в Москве мечтал попробовать оленину, говорят это экологически чистый продукт.

– Да, рекомендую.

– Интересно, на каком языке говорят за соседним столиком, – прошептала Лена, показывая глазами на иностранцев.

– На английском и арабском. Со мной, кстати, тоже летели два араба, только и говорили о находке каких-то редких растений, образцах почвы и воды, анализах и пробах.

Из подсобки появилась официантка в накрахмаленном переднике и с улыбкой направилась к гостям.

Сделав заказ, Жуков, теребя салфетку, произнёс:

– Алёна и Евгений, тут такое дело – мне завтра придётся оставить вас одних и уехать в тундру на пару дней, в поисках дезертира. Ничего не поделаешь, служба есть служба. Вы надеюсь, понимаете меня, и не обижаетесь?

– Конечно, понимаем, папочка. Да, Женечка?

– Да, узурпатор. Игорь Викторович, видите, она мне затыкает рот, просто решает за меня. Шучу-шучу…

– Ребята, вы молодцы, что не сердитесь на меня. Значит так – связь будем поддерживать через Андрея Сабурова. У нас в вездеходе есть рация, и он по вечерам станет передавать вам мои приветы. А чтобы вы не скучали в моё отсутствие, завтра он с вами съездит в заповедник, там есть маленький музей, правда, очень интересный. Если попросите, то для вас, может быть, пожарят мясо замороженного мамонта или шерстистого носорога. А послезавтра командир части приглашает столичного журналиста для интервью и подготовки материала о службе в арктических широтах.

– Отлично, большое спасибо, Игорь Викторович. Пока вас не будет, я подготовлю статьи и про воинскую часть и про заповедник.

– А вот нам уже несут салаты. Приятного аппетита.

– О, какие овощи, прямо как в Москве! – захлопал в ладоши Женя.

– Папа посмотри – овощ размышляет об овощах.

– Алёна, может, хватит над ним подтрунивать.

– Больше не буду. А что говорят прокуроры, может, появились новые версии?

– Алёна, о чём, ты? Они проверяют, надлежащим ли образом у нас составлен график дежурства, как несётся караул и всё такое прочее. В общем, ищут, за что бы нас наказать. Хорошо ещё солдатик удрал без оружия, а то с меня точно голову сняли бы.

– А как же без оружия он сможет выжить в тундре? – спросил Женя. – Не с каменным же ножом он охотится на оленей.

– Я скажу тебе по секрету – добыть оружие в здешних краях не проблема. А вот выжить, даже с оружием в руках, вот это проблема.

– Папа, значит, он может напасть на тебя?

– Не беспокойся, у меня с Николаем хорошие отношения. Моя задача выследить его, и если он не сдастся, то вызвать подкрепление – полицию и национальную гвардию.

– Ты обещаешь мне прямо сейчас при Жене, что больше не полезешь на рожон, как в прошлом году?

– Обещаю. Тебя же рядом со мной не будет, зачем мне рисковать жизнью?

Женя помалкивал. Он доел салат, отодвинул тарелку на край стола, и, задумчиво глядя в окно на сопки, произнёс:

– Так, наверно, много веков назад провожали близкие своих защитников на поле Куликово или на Бородино, конечно, не в кафе, а скорее, дома, у печи. Былинные богатыри, стрельцы или казаки отправлялись дозором в степи…

– Что тут поделаешь, было у отца три сына, два умных, а третий журналист… Видишь, папа обещает не рисковать, не наводи на меня грусть.

– Ты не поняла – меняются только декорации, эпохи. А герои, получается, вечны.

– Так вот ты о чём.

Жуков промолчал – раскалывалась голова и слипались ресницы. Сквозь стук в висках из непонятных глубин подсознания, ломая паковый лёд, прорвалось желание оказаться на родине, рядом с Милой. Хотелось надышаться её духом, ноздрями втягивая такой щемящий волнующий запах. Но осознание несбыточности этого бесхитростного желания, полоснуло чем-то солёным по глазам. Слава Богу, ребята о чём-то спорили, не обращая на него внимания. Игорь, стремясь позабыть невесть откуда накатившиеся чувства, то и дело бросал взгляды на дочь, которую не видел с октября прошлого года, и волна нежности к ней погрузила его с головой в пучину повседневности.

Солнце нависло на западе, щедро размалевав в розовое складки бело-синих облаков, словно плат незримой человеческому оку горней сферы.