Марина Серова - Две недели до рая

– Это мой личный помощник Иван, – пояснил Борис Михайлович, – он в курсе всего… этого… Если согласитесь помочь, то наши дела большей частью будем вести через него.

Я молча кивнула.

– Не знаю, с чего начать. С чего обычно начинают такие беседы?

– Скажите, речь идет об убийстве Марианны Белецкой? – спросила я.

Качанову хватило сил только чтобы кивнуть. Он уперся локтями в стол и прижал кулаки к сжатым губам, пытаясь взять себя в руки. Но несколько слезинок все равно выкатилось на пальцы.

– Это моя дочь, – наконец смог выдавить он и, закрыв глаза, молча дал волю слезам.

Не скажу, что эта информация меня поразила. Такая мысль приходила в мою голову, пока я ехала на встречу, и было время подумать. Если речь идет об убийстве молодой девушки и собеседник уже в телефонном разговоре выказывает такие сильные эмоции, значит, дело в очень близких отношениях. Либо любовница, либо родственница. Девушка жила в Москве, а не в Тарасове. Любовницу можно и поближе найти. Я приехала, ожидая услышать именно то, что услышала.

– Простите, – сказал Борис Михайлович, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

На запястье сверкнули тяжелым блеском дорогие часы. «Патек Филип» – машинально определила я.

– Ничего. Я понимаю.

– Ее зовут не Марианна. Звали… Это псевдоним, который она взяла, чтобы сниматься в кино, – начал отец свой горестный рассказ, – а настоящее ее имя Алена Каменцева. Она росла со своей матерью, и я долго не знал о ее существовании.

– Как это получилось?

– Понимаете, – Качанов замялся, – в молодости я, что называется, был мажором. Так, кажется, принято говорить. К слову, я не горжусь тем, о чем расскажу сейчас, но что было, то было. Мой отец в начале девяностых был крупной фигурой в областном правительстве, уважаемым человеком. Деньги в семье водились. И немалые. Не буду вдаваться в подробности, но передо мной были открыты все двери. Я окончил Московский инженерно-строительный институт и, вернувшись в Тарасов, долгое время вел разгульный образ жизни. Работать я устроился в строительную компанию своего дяди, а в свободное время веселился как мог. С матерью Алены я познакомился на какой-то дискотеке. Это было легкое проходное увлечение – для меня. Для Нины же все было серьезно. Она была студенткой-второкурсницей. Я даже не вспомню сейчас, где она училась, но точно знаю, что она числилась на вечернем отделении – днем работала, помогала родителям. Ну вот – все у нас завертелось…

В этот момент девушка-администратор принесла чашки – одну, большую, для Бориса Михайловича, и вторую, поменьше, для меня.

Я сделала глоток. Кофе был отличным, замечательно крепким. Качанов добавил в чай пару кусочков кускового коричневого сахара и помешал ложечкой.

– Я никогда не относился к нашим отношениям серьезно. Это было просто легкое увлечение. У меня было много девушек, иногда даже одновременно. Я никогда не задумывался о последствиях. Мне казалось, жизнь – сплошной праздник. Так получилось, что Нина забеременела. Она пришла ко мне, надеясь, что я, узнав об этом, сделаю ей предложение, но я, естественно, предложил найти врача. В те годы аборт уже не был проблемой, и я считал, что это лучший выход из сложившейся ситуации. Жениться я не хотел, конечно. У меня была веселая жизнь, от которой я не хотел отказываться, да и мне казалось, рано для брака. Родителям моим Нина не нравилась – она была из простой рабочей семьи. Мать и отец у нее пахали с утра до ночи на авторемонтном заводе, а я – белая кость. У нас на даче по выходным весь интеллигентный цвет города собирался. Танцы, сигары, разговоры о психологии и эзотерике. Конечно, родители велели мне порвать с ней и забыть. Я последовал их совету и предложил Нине сделать аборт. До сих пор вспоминаю, с каким ужасом она смотрела на меня, когда я предлагал обратиться к знакомому гинекологу. Женщины умеют так смотреть – словно внезапно видят все черное в тебе, и ты сам в этот момент начинаешь это видеть. Мне стало не по себе. Я потом часто видел это взгляд, пока за ум не взялся. Но Нина – ее глаза мне даже снились. Она расплакалась, ушла, хлопнув дверью. И я с облегчением забыл о ней. Прошли годы. Я остепенился, женился – родители сосватали мне дочку своих друзей-бизнесменов. К тому моменту я уже столько перепробовал женщин – простите, – что мне было все равно. Годы шли. Я вырос на фирме дяди до позиции коммерческого директора и подумывал об открытии собственного бизнеса. Мне было уже под тридцать. Я понимал, что начинаю уставать от бесконечных попоек и вечеринок. Мне хотелось возвращаться в свой дом, и чтобы на столе был ужин, чтобы дома меня кто-то ждал, понимаете.