Stan Wesley - Коан Янг

– Вот как… Тогда здорово, что встретились. Я собиралась там поужинать.

– О, нет! Ни в коем случае! – точно перепугавшись, закачал он головой. – Ребята в моем офисе почти все получили отравление, несварение или другие не самые приятные последствия! Даже Эми отравилась в феврале! Там работает всего одна кафетерия.

– И она так нагло травит людей? – возмутилась я. – Почему ее не закроют?

– Я имел в виду, там осталась одна кафетерия. Другие, где преимущественно травились, прикрыли. Но я бы и этой, знаешь ли, доверять не стал…

Я поверила Тору на слово. Он источал спокойную мужскую уверенность, которой набирался будто бы сто лет. Мне кажется, в тяжелые периоды жизни он умел успокаивать и служить верной опорой. Такое с первого взгляда ему не припишешь – выглядел он молодым юношей.

– А вообще, Коан-сан, зачем вы решили ужинать в сомнительном торговом центре, когда у вас есть дом? Эми наверняка приготовила что-нибудь. Конечно, ужином это уже не назовешь – время скоро двенадцать. У кого-то проблемы с нарушением рациона питания! – Указательным пальцем он начал водить по воздуху, а затем ткнул в меня и себя. – Надо же, у нас!

Мы одновременно рассмеялись.

– Не привыкла, что у меня есть дом, – пожала я плечами с широкой улыбкой на лице. – Я, Тору-сан, искренне рада, что повстречала вас.

Тору благодарно улыбнулся в ответ.

– Ну так что, идем? Машина на парковке.

Признаться честно, к концу своего поискового дела под названием «Найди краба» я страшно озябла. Накидкой с утра я пренебрегла – откуда же знала, что библиотека съест целый день? Тору и я пришли к парковке, сели в его машину и тронулись с места.

По пути поднимали светские темы. Тору немного рассказал о прогнозе погоды, которая на неделе обещала ухудшиться, о любимых книгах и стоящих фильмов в прокате.

– Мне нравится научная фантастика, – признался он. – У меня в комнате на книжной полке основная часть ей посвящена. Жюль Верн, Герберт Уэллс… Романтические истории, которые они писали, полные любви и философии, очень удачно переплетались с научной тематикой. Что-то являлось вымыслом, что-то пророчеством, что-то имело подтверждение и смело называлось научными фактами. Романтика и наука для меня как красное вино и дорогой сыр – идеально сочетаются.

– Это самое необычное сравнение, которое я когда-либо слышала! – заявила я. – До этой минуты я не сопоставляла романтику с наукой. Вернее, не задумывалась, какая хорошая команда из них могла бы быть.

– Почитай Жюль Верна для начала, – посоветовал Тору, внимательно следя за дорогой. – Потом Уэллса. Уверен, ты удивишься. Они сделали то, чего до них никто никогда сделать не додумался. Настоящие мастера своего дела, не иначе. Кстати, я на полном серьезе убежден, что мистика и сверхъестественное являются нижней ступенькой научной фантастики.

– Это как? – полюбопытствовала я.

Тору бросил на меня неутешительный взгляд.

– Приготовься, – улыбнулся он краешком рта. – Будет долго.

– Я внимательный слушатель, – заверила я.

Тору сделал глубокий вдох и начал:

– Если допустить возможность объяснения любого паранормального явления через науку, то паранормальное явление по своему определению перестанет восприниматься как нечто, что человек не в состоянии объяснить или понять. Мне кажется, именно этим человечество и занималось на протяжении всего своего существования. Эволюция с цивилизацией отточили навыки умения критически мыслить, тем самым ускорив процесс саморазвития, – посмотри, какой прогрессивный скачок мы совершили в научном и техническом планах – и, собственно, закрепила нормы морали. Я к тому, что когда-то древние люди воспринимали молнию как знак гнева со стороны всевышнего божества. Затем наука объяснила, откуда молния появляется. Как и огонь. Дождь, солнце, гром. Раньше эти явления считались сверхъестественными вещами, огонь порождался магией, а чтобы угодить небесным богам, приносили жертву. Сегодня, когда практически любому явлению дано научное объяснение, продолжают – хоть и в малом количестве – существовать вещи, на которые наука не может дать ответа. Я склоняюсь к двум вариантам: либо это фикции для привлечения внимания, либо человечество не достигло пика своего развития.

– То есть мистика – это ровно то, чем занимались древние люди?

– Мистика есть неизвестное и необъяснимое, – ответил Тору. – В каком-то смысле это так. Но не думаю, что ей занимались древние люди. Их уровень развития не позволял пересечь грань умственных способностей, а у них таковых, считай, практически не было. Я понимаю, что до пика развития человечеству еще далеко, но и проделанная тысячелетняя работа является огромнейшим успехом.