Пер Валё - Рейс на эшафот

Гюрли Лёфгрен умерла в 1966 году в возрасте 47 лет.

В начале марта 1967 года Ёранссон познакомился с Магдаленой Русен (Белокурая Малин) и жил у нее на Арбетаргатан, 3, до 29.08.1967. С начала сентября до середины октября того же года жил в квартире Суне Бьёрка.

В октябре-ноябре дважды проходил курс лечения в больнице Святого Йорана в связи с болезнью (гонореей).

Мать, которая вторично вышла замуж, с 1947 года живет в Хельсинки. О смерти сына ей сообщили по почте, в письме.

Русен утверждает, что у Ёранссона всегда были деньги, однако не знает, где он их доставал. По ее мнению, наркотиками он не торговал и вообще никакой подобной деятельностью не занимался».

Рэнн перечитал свое сочинение. Он писал таким бисерным почерком, что все поместилось на четвертушке листа бумаги. Он сложил листок, убрал его в папку, положил блокнот в карман и отправился на встречу с Суне Бьёрком.

Девушка с баржи ждала его на Марияторьет возле газетного киоска.

— Я туда не пойду, — предупредила она. — Но я поговорила с Суне. Он знает, что вы придете. Надеюсь, я не совершаю глупость. Не люблю зря трепать языком.

Она дала ему адрес на Тавастгатан и ушла.

Суне Бьёрк оказался моложе, чем ожидал Рэнн. Ему могло быть лет двадцать пять. Выглядел он довольно приятно, носил светлую бородку. Ничто не выдавало в нем наркомана. Рэнн задумался над тем, что могло связывать его с гораздо более старшим и опустившимся Ёранссоном.

Квартира состояла из комнаты и кухни и была скудно обставлена. Окно выходило в замусоренный двор. Рэнн сел на единственный стул, а Бьёрк — на кровать.

— Я слышал, что вас интересует Ниссе. Должен сказать, что мне не так уж много известно. Но я подумал, что вы, по крайней мере, могли бы забрать его вещи. — Бьёрк наклонился и вытащил из-под кровати картонную коробку. — Он это оставил. Часть вещей он забрал, когда переезжал отсюда, а здесь в основном одежда. Так, тряпки, которые ничего не стоят.

Рэнн поднял коробку и поставил ее рядом со стулом.

— Не могли бы вы сказать, с какого времени вы знаете Ёранссона, где и когда познакомились и почему пустили его к себе жить?

Бьёрк уселся поудобнее, закинул ногу на ногу.

— Конечно, — сказал он. — А сигаретой не угостите?

Рэнн достал пачку. Бьёрк оторвал фильтр и закурил.

— Все было очень просто. Я пил пиво в погребке «У францисканцев», а рядом со мной сидел Ниссе. Раньше я его никогда не видел, но у нас завязался разговор, и Ниссе угостил меня вином. Я понял, что он свой парень, поэтому, когда заведение закрылось и он сказал, что ему негде ночевать, я пригласил его к себе. В тот же вечер мы подружились, а на следующий день он вытащил меня в ресторан, и мы неплохо посидели там. Кажется, это было третьего или четвертого сентября.

— Вы сразу заметили, что он наркоман? — спросил Рэнн.

Бьёрк покачал головой.

— Не сразу. Но как-то утром, спустя несколько дней, он достал шприц, и я понял, что он наркоман. Да, он и мне предложил, но я наркотиков не употребляю.

Бьёрк подвернул рукава рубашки выше локтей. Рэнн окинул опытным взглядом его руки и убедился, что он, скорее всего, говорит правду.

— У вас тут не так уж много места. Почему же вы разрешили ему жить здесь так долго? Он платил за квартиру?

— Я считал его хорошим парнем. Так прямо за ночлег он не платил, но деньги у него водились, и он всегда покупал продукты и прочее.

— Откуда у него были деньги?

— Этого я не знаю. Да меня это и не касалось. Во всяком случае, он не работал.

Рэнн снова посмотрел на руки Бьёрка, черные от въевшейся в них грязи.

— А вы где работаете?

— Я автомеханик, — сказал Бьёрк. — Может, мы поспешим, а то у меня скоро свидание с подругой. Что вы еще хотите знать?

— О чем он говорил? Он рассказывал что-нибудь о себе?

— Говорил, что плавал на море, но это было давно. Еще говорил о женщинах. Особенно об одной, с которой он жил не так давно и с которой у них что-то не сложилось. Говорил, что она ему была лучше матери. — Он помолчал. — С матерью трудно кого-нибудь сравнивать, — грустно добавил он. — А так, вообще, он не слишком любил рассказывать о себе.

— А когда он съехал отсюда?

— Восемнадцатого октября. Помнится, было воскресенье, день его именин. Он забрал почти все свои вещи. Осталось только это. Все его пожитки могли бы поместиться в багажнике машины. Он сказал, что нашел себе жилье, и обещал через несколько дней заскочить. — Бьёрк затушил сигарету в стоящей на полу чашке. — А потом я уже не видел его. Сиван сказала, что он умер. Он действительно был одним из тех, в автобусе?