Юрий Коротков - Авария, дочь мента (сборник)

– Именно так! Ребята сидели, никого не трогали, пели – негромко, для себя. «Битлз» – почти классика…

– Насколько мне известно, – поднял брови майор, – милицию вызвали представители общественности.

– Пенсионеры, которые выгуливают там собак. Что, кстати, запрещено.

– Ну-у, извините, – широко развел руками майор, откидываясь в кресле. – Тогда давайте сначала решим, кто у нас общественность – эти волосатые или заслуженные люди, ветераны войны и труда?

Корреспондент всплеснул руками, собираясь возразить, но майор взглянул на часы.

– У вас конкретные вопросы к работникам автоинспекции есть? Извините, служба. Все свободны!

Он выкатился на коротких ножках из-за стола и, радушно улыбаясь, проводил корреспондента до двери.

– Всегда с удовольствием читаем вашу газету. Если могу быть чем-то полезен, в любое время, без стеснения…

Как только корреспондент вышел, майор перестал улыбаться, обернулся к Николаеву:

– Хрен ты у меня получишь, а не премию! Перестраивайся, Николаев! Перестраивайся! Теперь сначала думать надо, потом кулаками махать!..

Корреспондент поджидал Николаева на выходе.

– А все-таки скажите, вот так, с глазу на глаз, – за что вы его ударили?

– А что, целовать его? – ответил за Николаева Синицын. – Отрастил волосья…

– А будь ваша воля, вы бы всех остригли наголо и заставили ходить строем? – усмехнулся корреспондент.

Некоторое время Синицын в упор с ненавистью смотрел на него, потом повернулся и молча вышел из отделения.

– Не тронь никого… – буркнул он, садясь рядом с Николаевым в машину. – Да пропади пропадом! На глазах насиловать будут – не подойду!

Мимо проехал на своем жигуле корреспондент. Синицын проводил его взглядом.

– Машина грязная, – удовлетворенно отметил он. – Догоним, штрафанем?

– Да иди ты… – сказал Николаев.

Вернувшись домой, он натянул старый тренировочный костюм и присел рядом с женой и дедом перед телевизором. Тут же зазвонил телефон в коридоре. Николаев нехотя поднялся.

– Слушаю.

– Машка, это ты? Это я – Валера. Слушай, бросай все – вали сюда! – донесся веселый Валеркин голос. – Не узнала, что ли? Это Валера! Быстро приезжай – не пожалеешь!

– Ты что, пьяная, что ли? – раздраженно спросил Николаев.

– Нет! Только не вешай трубку! Ну, ты тупая, Машка, вообще! – отчаянно-весело закричала Валерка. – Говорю – приезжай! Здесь крутая тусовка! Крутейшая! Такие кенты – упадешь! Давай сюда!

– Ты… влипла в историю? – тише спросил Николаев. Он дотянулся до двери в комнату, прикрыл.

– Ну да! Да! Врубилась, наконец! – на том конце провода началась возня, видно, кто-то из «крутых кентов» рвал у нее трубку, желая лично поговорить с подругой Машей. – Тихо, там черепа на параллельном, – негромко, но так, чтобы было слышно Николаеву, сказала Валерка.

– Мне приехать? – тревожно спросил Николаев.

– Ну, конечно!

– Вызвать милицию?

– Нет-нет-нет!

– Сколько их?

– Сейчас, – Валерка весело начала считать, – раз, два, три, четыре! На тебя хватит! Такие мальчики…

– Где ты?

– Сейчас объясню… Какой адрес? – торопливо зашептала она. – Да, да, на моторе… Новокузнецкая, двадцать семь, квартира девять. Второй этаж. Бери тачку, без тебя не начнем, не волнуйся!

Николаев подхватил с вешалки куртку.

– Ты куда? – выглянула из комнаты жена.

– Майор просил подъехать. Я быстро.

– Ну, конечно! Без тебя обойтись не могут… – начала было жена, но Николаев уже бежал вниз по лестнице…

На Новокузнецкой у старого дома с арками он выскочил из машины. Мотор глушить не стал, вытащил из-под сиденья обрезок литой резиновой трубы с металлической оплеткой, спрятал под курткой.

У квартиры номер девять прислушался к голосам, коротко позвонил и замер затаив дыхание. Щелкнул замок, Николаев тотчас ногой отбросил дверь вместе с хозяином и побежал по коридору. В комнате, освещенной только шаром настольной лампы, увидел Валерку – ее уже раздели по пояс, двое прижимали ее к дивану, третий пытался стащить джинсы. Парни разом обернулись к Николаеву. Валерка вырвалась, вскочила. Один из парней поймал ее за плечо, вывернул руку, другой встал перед Николаевым, раскорячившись, выставив вперед ладони.

– Отпусти ее, быстро! – Николаев выхватил из-под куртки дубинку, отступил к стене, чтобы видеть оставшегося сзади в коридоре хозяина.

– Боб, отпусти! – спокойно сказал загорелый, коротко стриженный парень. – Только без шума! Алик, без шума! – остановил он каратиста.