Андрей Молчанов - Вход в лабиринт

– Ждем перемен, – честно поведал я.

– А они нужны? – вопросил провокатор.

– Вам решать.

– А где дружок твой?

Я не стал разыгрывать непонимание и морщить лоб:

– Говорят, погиб. Может, и убили. Очередная темная история. А что касается предыдущей, то и вспоминать неприятно…

– Мне тоже.

– Но мне неприятна моя причастность к ней. Абсолютно невольная. И разного рода ваши подозрения.

Решетов криво усмехнулся, похлопал меня по плечу:

– Да ты не расстраивайся особо. Мы ведь уже обсудили тему. И помни, где работаешь: в ментовке. А у нас чего только не бывает.

– А кто ментовкой командует? – нагло вопросил я.

– Ну, пока еще не всей…

«Ах, вот какие у нас перспективы!» – восхитился я про себя.

Из дальнейших пояснений заместителя министра касательно будущего моей персоны можно было сделать вывод типа: ты честный фраер, иди на нары, ночью тебя никто не зарежет, зуб даю.

Я вернулся в контору, застав там смятенного Сливкина с наболевшим вопросом: с какой стати на совещание пригласили третье по ранжиру лицо, проигнорировав главу управления?

– Дело не в совещании, – ответил я. – У него был личный вопрос по нашим старым недоразумениям. Вопрос разрешили к обоюдному удовлетворению.

– Что за вопрос?

– Вот именно: что за вопрос?

– Ну-да, ну-да… А как насчет нас в общем?

– Сказал – живете спокойно…

По лицу Сливкина разлилась золотая церковная благодать. Глаза истомленно скатились к переносице.

А я, выйдя из его кабинета, подумал, что оптимизм – это недостаток информации, а страх – ее отсутствие. И напрасно мой нынешний недальновидный шеф обольщается смиренностью вылезшего из клетки зверюги. Он еще только осматривается, сонно жмурясь, сладко потягивается, разминая затекшие мышцы, и облизывается лениво, проверяя остроту клыков…

Вот и меня решил лишний раз проверить: дрогну ли, сдам ли Тарасова, коли тот жив, покачу ли бочку на шефа, напрошусь ли в помощники…

Школа прииска, а не милиции научила меня выживанию и, может, спасла сегодня в очередной раз. А вот что спасет Сливкина – неизвестно. Решетов никогда не отмежуется от управления – своего детища. И не смирится с тем, что выкинули его ставленников и возвысили предателей, в чье число едва не угодил и я.

Но все-таки новый кадровый бэмс грянул стремительно, неожиданно и ошарашивающе: не успели утихнуть страсти по Решетову в его новом качестве, диктор из ящика оповестил народ о назначении нового министра. И на выплывшем в экране фото увиделась знакомая лысина и пронзительный взор исподлобья до колик знакомого персонажа.

В тот же день Сливкин с заболеванием политического характера слег в госпиталь, типа – «на сохранение», но данный наивный ход развитию дальнейших событий не воспрепятствовал: настала жатва страшной мести!

Я стоял в холле на первом этаже, когда тяжело отворился створ входной двери и в управление бодрым шагом проследовали тени прошлого, на ходу обрастая плотью хозяйской уверенности и критического осмысления до мелочей известной им обстановки, оставшейся на некоторое время без должного присмотра.

Десяток рослых мужиков с властными лицами, одетые в кожаные теплые плащи и модные пальто, плечо к плечу шагали по мраморному, залитому светом люминесцентных ламп полу. Пару персонажей отличали широкополые шляпы, что придавало всей группе сходство с кодлой чикагских гангстеров, следующих на крутые разборки с конкурентами. Что, впрочем, в какой-то степени соответствовало истине, как и их общая хмурая набыченность в осознании грядущих трудов по зачисткам неправедного элемента, чей первый ряд составляли им же подобные, доживающие в своих служебных рвениях последние трагические часы.

Я узнавал знакомые лица прошлого начальника отдела кадров, зама по тылу, шефа собственной безопасности, начальников двух экономических отделов, заместителя первого лица…

Возглавлял торжественное шествие Вова Филинов – дружок и бывший, еще по МУРу, сослуживец Решетова, до сей поры – глава одного из наших столичных подразделений, косвенно – мой подчиненный, а ныне, по надменно упершемуся в меня взгляду, – точно гражданин начальник.

Удостоив меня на ходу небрежного рукопожатия, Вова буркнул:

– Ты с нами! – и я послушно пристроился в арьергард построения к лифту, отмечая на себе явно благожелательные взоры новой руководящей банды.

Когда первую партию дородных прихвостней во главе с Филиновым поглотил лифт, отправившись наверх, я, наклонившись к уху возрожденного кадрового заправилы, доверительно спросил: