Александр Содерберг - Сын за сына

Внезапно Томми снова появился в спальне. Он выкинул ее одежду из шкафа. Он методично обыскивал ящики в шкафу, комод у окна, ночной столик. Все летело на пол. Покрывало и одеяла срывались с кровати.

Антония не шевелилась, не дышала… ее просто не было.

Только не наклоняйся…

Томми вышел из комнаты.

Антония прислушалась. Ушел? Еще здесь? Ждет ее?

Шли минуты, много минут, долгих и беспощадных. Прошло больше получаса. Антония вылезла из-под кровати, с компьютером и сумкой в руке. Она положила компьютер в сумку и прошла по перевернутой вверх дном квартире, по гостиной. Везде царил хаос.

Пройдя мимо кухни и прихожей, где взяла куртку и сумочку, она вышла в приоткрытую дверь, спустилась по лестнице, через черный ход попала на улицу и повернула направо. Ее не отпускало чувство, что за ней гонятся. Антония выбросила телефон в мусорное ведро, оставила машину на улице и быстро пошла вперед. Она так и не обернулась.

Подозвав такси, Антония опустилась на заднее сиденье и дала водителю адрес квартиры Ульфа в районе Сундбюберг.

Его не было дома. Она села на ступеньки и стала ждать, поставив сумку на колени.

Томми сидел в служебной машине. На сиденье рядом лежало изображение – женское лицо. Он нашел эту бумагу в гостиной у Антонии Миллер, под креслом. Он бы не увидел ее, если б не лег на пол. Это был распечатанный снимок. Он сразу же узнал его. Точно такой же вместе с другими лежал в спортивной сумке, которую прошлым летом Ларс Винге передал ему на площади Мариаторгет. На снимке была София Бринкман, медсестра; Гунилла пыталась рекомендовать ее Гектору Гусману… Одна из многих ее фотографий.

Пазл наконец сложился в голове у Томми. Идиот Ларс Винге сделал копии всех материалов и положил их в свою ячейку. Майлз Ингмарссон изъял их при помощи фальшивого удостоверения и отдал этой стерве Антонии Миллер.

У Томми начал дергаться глаз.

Парень Ванессы, борец за экологию и неудачник-этнолог Маттиас, сидел в кресле Томми в гостиной, был пьян и читал книгу. Грохот на кухне – Ванесса и Эмили помогали матери.

Томми встал в дверном проеме. Маттиас почувствовал его присутствие и поднял глаза.

– Здравствуйте, – сказал маленький коммунистический мерзавец.

Томми не ответил, только кивнул, едва заметно.

Маттиас поднял карманную книгу:

– Я нашел ее на полке.

Томми искоса взглянул на заголовок. «Скафандр и бабочка». Одна из книг Моники.

– Вот как!

– Она о парализованном мальчике, о синдроме запертого человека.

Томми пристально смотрел на маленького скрюченного паренька. Наверняка слаб физически и поэтому вынужден самоутверждаться за счет интеллекта. Сложные книги, очевидно, входили в список этой тягомотины.

Томми не реагировал. Маттиас засомневался.

– Довольно интересно, – сказал он и снова спрятался в книгу.

– Почему ты не на кухне и не помогаешь?

– Помощь не нужна.

– Это они так сказали?

Маттиас кивнул.

– Дословно?

Маттиас молчал.

– И тогда ты сел сюда, в мое кресло?

– Ну, да.

– Рановато для хамского поведения, тебе не кажется?

Томми вышел. Маттиас фыркнул у него за спиной.

«Ла-ла-ла» , – напевал про себя Томми, чтобы не вернуться и не наподдать ему.

На кухне он обнял дочерей.

– Привет, папа.

Объятия были холодными и скованными. Странное напряжение. Полуулыбки и страх перед неизвестностью витали вокруг удивительной папиной личности.

Моника пыталась улыбаться. Томми увидел баллон с кислородом на колесах рядом с ней, прозрачную резиновую насадку у нее в руке. Моника периодически дышала через насадку.

– Он новый? – было единственное, что смог выдавить из себя Томми.

Моника улыбнулась в знак согласия.

– Ага, здорово! – сказал он и достал бутылку вина из стойки у стены.

Еда на ужин, как всегда, была превосходна. Они ели и сдержанно беседовали. Томми думал об Ингмарссоне и Миллер. Давление в груди переместилось наверх по шее в голову. Из-за него мозг начинал работать медленно и туго. Томми пил вино спокойно, но быстро – удобный трюк, никто не замечал количества выпитого, как ему казалось.

Маттиас рассказывал о гендерных вопросах. Парень хорошо владел предметом; он громко и уверенно разговаривал с женщинами Томми, сидевшими за столом.

Томми ел, глядя в тарелку; челюсти его активно работали, дыхание через нос было прерывистым. Кровяное давление росло параллельно с болтовней Маттиаса о структурах власти, патриархальном обществе…