Александр Содерберг: Сын за сына

Как по учебнику, Майлз женился на женщине удовлетворительной внешности с академическим образованием и со способностью вести диалог. Правда, он не рассчитал, что со временем она полюбит его… захочет его понять… Майлз жутко испугался. В итоге они развелись. Его бывшая жена тут же встретила дантиста из Броммы и забеременела.

Дипломатическая родня пыталась помочь устроить его будущее. Майлз не выдержал. Единственным выходом была смена профессии, он стремился как можно дальше уйти от МИДа и дипломатии. Им на смену пришел мир полиции. Дипломаты и полицейские – противоположности, разные полюса во всех отношениях.

Семья перестала общаться с ним. Сколь велико было их разочарование, столь спасительным – его освобождение.

Теперь сорокапятилетний Ингмарссон был относительно натренирован и мускулист благодаря периодически возникающей привычке отжиматься и приседать перед сном. Его темные с проседью волосы, лицо и глаза воскрешали в голове образ кинозвезды из старых фильмов. Хотя в целом этот образ почти целиком затмевало поведение Майлза с отпечатком невидимого горя, в котором не смог бы разобраться и Фрейд, впрочем, как и сам Майлз.

Он находился в сильной зависимости от стриптизерш. Благодаря им Ингмарссон чувствовал себя лучше и только в этой обстановке мог по-настоящему расслабиться. Тепло, излучаемое женщиной, и хотя бы недолгое созерцание груди; формы, женственность… Его не интересовал секс; скорее у него развилась нездоровая потребность в защищенности, которую в чем-то еще найти не получалось. Где он только не искал – алкоголь, гашиш, еда, спорт, азартные игры… Ничего не действовало так, как стриптиз. Майлз ходил в стрип-клубы пять раз в неделю, круглый год в любую погоду.

Вот и опять он сидит здесь, за одним из столиков в неосвещенном углу, и пристально смотрит на худощавую женщину с силиконовой грудью. Женщина танцевала у шеста под паршивую восточную электронную музыку. Получалось у нее плохо. Майлз хотел сказать ей, что танцевать необязательно и она может этого не делать, а просто постоять здесь, подвигаться немного…

В кармане пиджака завибрировал телефон.

– Да?

Томми Янссон из Управления интересовался, чем занимается Майлз.

– Обедаю, – ответил Ингмарссон.

– Хочешь работать на меня?

Женщина слишком резко и неловко сделала оборот вокруг хорошо отполированного шеста.

– Хорошо, – ответил Ингмарссон и продолжил смотреть представление.

Уходить из стрип-клуба средь бела дня – вечный стыд, длящийся семь секунд. Именно столько нужно, чтобы открыть дверь, выйти на улицу, дать двери захлопнуться и ретироваться, принимая на себя выражения лиц прохожих. Извращенец.

Майлз с трудом брел по обильно выпавшему за утро снегу. Теперь – для удобства автомобилистов – его убрали в большие сугробы на тротуаре так, что пешеходы могли серьезно пострадать.

Держась ближе к домам, Ингмарссон выудил из кармана пальто сигарету, зажал фильтр между губами и прикурил от пьезозажигалки. Затянулся, двинулся дальше. Дым прожег отверстие в легких, прежде чем Майлз успел выдохнуть. Затем он сделал еще две быстрые глубокие затяжки одну за другой, чтобы унять желание и насладиться разрушением.

Последние годы Ингмарссон работал в Отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Там он вел неинтересные дела, которые редко приводили к чему-либо. Его это устраивало: он мог не напрягаться.

Но позвонил Томми Янссон. Томми хочет встретиться, Томми хочет поговорить. В том самом пабе в квартале Клараквартерен, где зависали все копы, устраивали вечеринки «синих мигалок». Сегодня к копам присоединились работники «скорой» и пожарные. Обычно они встречались и напивались в середине недели. Майлз несколько раз бывал на таких встречах, и ему не понравилось. Ребята со «скорой» – идиоты, все пожарные – пижоны или геи, а может, и то, и другое. Коллеги, как упорно называли друг друга копы определенного типа, были настолько далеки от Майлза, что в их присутствии он чувствовал отвращение. Но Томми хотел встретиться именно там и собирался предложить Майлзу новую работу. Наверное, сейчас самое время. Он и так чувствует, что умирает с каждым днем. И это ощущение не покидает его уже очень давно.

Запах пота, заезженные хиты семидесятых, водянистое разливное пиво и слишком яркое освещение – вот краткое описание вечеринки «синих мигалок». Майлз пробирался через море людей.