Татьяна Романова - Фантастика и Детективы, 2014 № 11 (23)

Шлюз, в котором они сейчас находились, был не «мамин» — с надписью «welcome back», оранжево струящейся под потолком, но знакомый, маленький, облепленный изнутри молочным желе опистосомы, притянутой к стенам металлической решеткой.

— Мы что, еще в нашей пряхе, что ли? — Софи вылезла вслед за Евстигнеевым. Округлила глаза и рот. — Ты код, что ли, не тот ввёл? А? Что молчишь?

Евстигнеев думал. Он думал всё время, пока Софи требовала забраться обратно в капсулу и попробовать еще раз. И потом, когда после пятнадцати попыток ничего не изменилось, и капсула не тронулась с места. И тогда, когда Софи слишком быстро шагала по коридору в кают-компанию, а Евстигнеев тащился за ней. Он думал даже тогда, когда Софи, сбиваясь, докладывала сменщикам о происшедшем, а сменщики пытались задавать какие-то никчемные вопросы, вроде «как себя вела Арахна, товарищ техник?» и «в порядке ли пульт-кодер, товарищ техник?».

— Ну? Что молчишь, Евстигнеев? — Софи, красная и некрасивая, маячила прямо перед его лицом. — Это обрыв? Да?

Евстигнеев дёрнулся, когда Софи вцепилась пальцами в его плечо. Впервые заметил, что кают-компания слишком мала для четверых, и что у одной из ламп над столом сломалось крепление, и теперь она висит чуть ниже и кривее остальных.

Евстигнеев посмотрел на Софи, обнаружил прыщ на мочке её левого уха, перевел взгляд на сменщиков. Им было страшно — Евстигнеев это почувствовал по напряжённым лицам, неуютным позам и нарочито спокойным голосам. Но они улыбались друг другу, Софи и ему — Евстигнееву. И повторяли как болванчики: «Товарищи в Артели разберутся, надо ждать». Бесило! Даже больше чем Софи, которая вдруг вытаращила глаза и затянула дребезжащим голосом «Либерта-а-ате». Сменщики подхватили. Евстигнеев поднялся и демонстративно вышел вон.

Проходя через рубку, он едва удержался, чтобы не вырубить гравитацию. Но вовремя представил, как униженно станет щебетать Софи, поясняя, что произошла досадная случайность, или еще хуже — задрожит нижней губой и голосом и начнёт оправдывать нелюдимого мужа, выдумает какую-нибудь идиотскую историю, которая, на её взгляд, заставит сменщиков сострадать и самому Евстигнееву и его «несчастной» супруге. А потом будет старательно раскладывать на столе благодарности, грамоты и вырезки из еженедельника с упоминанием марьяжа Евстигнеевых, чтобы сменщики, не дай бог, не подумали чего неладного.

Артель давно уже следовало переименовать в корпорацию. Лет триста назад отцы-основатели вывели первую сотню паутиноукладчиков в космос, не представляя толком ни сложностей, ни грядущих масштабов своего тогда еще никакого не бизнеса, но смелого эксперимента. Тогда отцы-основатели не то поскромничали, не то решили сэкономить на налогах и заявились в реестре, как артель по укладке транспортных биосетей. До первой «пули», прошедшей от точки А до точки Б за время, несопоставимое даже с понятием «моментально», Артель никого не интересовала. Более того, в научных и научно-популярных кругах деятельность Артели вызывала насмешки, а теория пара-сингулярностей Нгобо, положенная в основу идеи транспортной паутины — гомерический хохот.

Зато на следующее утро, после того как информация об успешном испытании сверхнового вида транспорта попала к медийщикам, а вчерашние шутники, бледнея щеками, заявили о «революции в транспортных технологиях», началась публичная истерия. Биржи лихорадило, акции межзвездных перевозчиков за сутки превратились в пипифакс, владельцы контрольных пакетов требовали возмещения ущерба, и, не получив ничего, шагали с крыш небоскрёбов. Артель же из никому не известной группы мечтателей превратилась в самую преуспевающую компанию галактики. За неделю лица отцов-основателей Артели стали известны всякому зрячему и неравнодушному, а слегка заикающийся фальцет главного биотехнолога артели — Збышека Стойцева (тогда еще неженатого) был выбран самым сексуальным голосом вселенной. Кстати, аудио-версию его диплома «Таксономическое разнообразие полифагов» скачали около трех миллиардов раз, и это без учета пиратских версий. Также был зафиксирован внезапный всплеск интереса к арахнологии и двухмерному фильму-артефакту «Человек-паук».

Через полгода общественность успокоилась, а Артель, предусмотрительно и по номиналу передав двадцать процентов акций членам земного правительства, продолжила триумфальный захват космоса.

К концу первого столетия своего существования Артель запустила несколько сотен укладчиков и установила первые «мамы», после чего обзавелась собственной, небольшой, но весьма профессиональной армией. Странно, что это никого не насторожило. Лишь тогда, когда Артель ультимативно потребовала присвоения статуса независимого анклава, налоговых льгот и законодательной неприкосновенности всем своим служащим, а также недвусмысленно пригрозила Земле отключением от «паутины», наверху по-настоящему заволновались. Волновались, впрочем, недолго. Еще двадцать процентов акций чиновникам свели проблему к небольшим бюрократическим процедурам. И три миллиона работников Артели получили новые паспорта с улыбающимся пауком на оранжевых корочках.