Лариса Соболева - Гербарий из преступлений

– Баба… – протрубил Бацилла. – Или не баба? В фтанах.

– Это мужик, – стукнула его по голове Клюква. – Этот мужик сидел за рулем, я его рожу даже ночью узнаю. Из-за него мы конопатимся в ментовке.

– Значит, он? – уточнял Архип Лукич.

– Он, он, он, – подпрыгивала на месте Клюква.

– А вовосы? У бабы быви вовосы… – противоречил Бацилла.

– Да отстань со своей бабой! – заорала на своего гражданского мужа Клюква. – Ты слепой, да? У него хвостик! Он это, клянусь! Приметный очень.

– Смотрите, Архип Лукич, выезжает. А машина-то помята! Будем брать?

– Погоди, пока за ним поедем. И не забывай, дедушке за семьдесят, помрет от стресса – его друзья потом нам предъявят счет.

Как в воду глядел Архип Лукич – Буба приехал к Тригубу. Короче, «продал» себя и Стаса на сто процентов. Но почему он поступил так неосмотрительно? Принял Щукина за болвана, мол, не догадается Архип Лукич проследить за ним? Или паника стала хозяином Бубы? Щукин выждал пять минут после того, как Софрон Леонидович скрылся в недрах плиточного хозяйства, и приказал:

– Гена идет со мной, Вадик сидит здесь и вызывает милицию.

Секретарша закрыла вход в кабинет телом, будто амбразуру:

– Станислав Трофимович занят!

– Прокуратура! – отстранил ее Щукин рукой и ворвался в кабинет.

Софрон Леонидович уже оповестил Стаса о подозрениях следователя, ибо у Тригуба вид был бледный, а тут и Щукин нарисовался собственной персоной. Софрон Леонидович плюхнулся на стул и презрительно бросил:

– Шпионили за мной!

– Конечно, – не возражал Щукин. – Шпионаж – неотъемлемая часть моей работы. А вы-то, Софрон Леонидович, за каким делом принеслись сюда?

– Это вас не касается! – с тем же нескрываемым презрением бросил Буба.

Ну, совсем не по-стариковски ведет себя дедушка: губы поджал, из глаз выстреливают искры – просто огнемет какой-то. Архип Лукич вальяжно прошел к свободному стулу, сел и паузу завесил сугубо театральную. Он ничем не рисковал, времени на обдумывание у Стаса не было, Щукин предложил ему наилучший вариант:

– Чистосердечное?

– О чем вы? – набычился Стас. От недавней его бравады следа не осталось. – В чем вы меня подозреваете?

– Разве вас не ввел в курс дела Софрон Леонидович? – наигранно удивился Щукин. – Вы неудачно пошутили, если так можно выразиться. Вы стреляли в мужа вашей сестры, в то время как Софрон Леонидович ждал вас в машине. Это было пятнадцатого мая…

– Кажется, на этот день у меня есть алиби, – напомнил Стас.

– Да, есть, – согласился Щукин. – Но алиби подтверждают лишь ваши родственники, с моей стороны глупо надеяться, что они скажут правду.

– Что? – встрепенулся Буба. – Я ждал в машине? Откуда вы взяли?

– Не отрицайте, Софрон Леонидович, очевидное и невероятное. Факт есть факт, пятнадцатого мая вас видели два свидетеля и сегодня опознали, когда вы так неосторожно поехали предупредить Станислава Трофимовича о моих подозрениях. Следовательно, вы в сговоре с ним. В вашем положении остается сознаться…

– Погодите! – воскликнул Стас. – Вы подозреваете, что я стрелял в Валентина?! А на каком основании?

– На основании вашего конфликта. Вы единственный, у кого был конфликт с Валентином, и конфликт достаточно веский. Узнав от Софрона Леонидовича историю гибели Самойловых, вы «косили» под Огарева. Но убить не рискнули, а решили попугать родственника, чтобы он больше не зарывался. Пистолет, я думаю, вам дал тоже Софрон Леонидович.

– Какой пистолет? – Затем Стас повернулся к Бубе: – О чем он говорит?

– Он говорит, что ты и я хотели убить Валентина, – сказал Софрон Леонидович на пределе спокойствия. – Тоже мне, следопыт…

– Вы ошибаетесь! – направил мощный поток энергии на Щукина Стас.

– Сколько раз мне доводилось слышать эту фразу, – обронил Щукин. – Все отрицают причастность к преступлению, а потом признаются. Где пистолет?

– Какое преступление? – раскричался Стас. – Я не знаю никакой истории Самойловых. О каком пистолете идет речь? Об этом? – Стас достал газовый пистолет из ящика стола. – Берите. Из этого пистолета стреляли? Другого оружия у меня нет.

– Хватит терзать Стаса! – возопил Софрон Леонидович. – Все, признаюсь! Я один организовал покушение на Валентина. Да, да, да! Один! Я обещал Огареву продолжить его дело, у меня пистолет «вальтер». Я поехал… какого числа стреляли в Валентина, извините, я забыл?

– Пятнадцатого мая, – подсказал Гена.

– Вот! – торжествующе воскликнул Софрон Леонидович. – Пятнадцатого мая я поехал к Валентину и исполнил свой долг – выстрелил в него. Не убил, потому что Валентин муж Музы, я не мог причинить девочке страдания. Я выстрелил, исполнил долг. Берите меня! Я все подпишу! Арестовывайте!