Диана Дэвидсон - Шоколад или жизнь?

Я кивнула. Солнце исчезло за горами, и мы умолкли. Из-за тающего града воздух был идеально прозрачным.

— Тебе все еще плохо из-за этого парня, Филипа Миллера.

Это не был вопрос. Под моими ноющими ребрами все вдруг сжалось.

— Иногда мне кажется, эта потеря просто невыносима.

— Ну, будет тебе…

— Тебе-то откуда знать? — Я глотнула и посмотрела на горы.

— Ну, мисс Голди. Может быть, тебе трудно будет поверить, но однажды у меня была девушка. Мы вместе учились в старших классах, все такое. Ее убили во Вьетнаме.

Я была ошарашена:

— Не думала, что женщины…

— Она была медсестрой. Попала под артобстрел.

— О, боже мой! Мне так жаль…

— Спасибо, но я к тому, что любовь потерять невозможно.

— Думаешь? За семь лет с Джерком я ее совершенно утратила, а насчет Филипа — не уверена, что была в него влюблена.

Он промолчал, а через несколько минут спросил:

— Хочешь поговорить о нем? Без эмоций. В эту историю замешаны люди, которых ты знаешь гораздо лучше, чем я.

Я взболтала бутылку, чтобы пиво снова запенилось.

— Конечно. Давай.

— На закуску будет Филип Миллер и твои соседи.

— Я не в курсе, была ли у него интрижка с Визи Харрингтон, — безжизненно ответила я.

— Этот слух до меня дошел от четверых. Если уж она такая любительница афродизиаков, думаешь, она могла бы использовать шпанскую мушку? Ведь ее нашли у Филипа. Все бы сразу объяснилось.

— Я же сказала. До меня дошел слух — и только.

— Вообще-то, я хотел спросить, не знаешь ли ты, в каких отношениях был наш добрый доктор с Брайаном Харрингтоном?

— О, умоляю тебя.

— Не то чтобы отношения. Просто бизнес. Конкурирующий. Филип Миллер, образчик политкорректности, активист движения «Защитим наши горы», президент местного Общества Одюбона, противник стройки в экологически чувствительной среде. Строительная компания, кстати, принадлежит мистеру Харрингтону.

— Покажи мне хоть один камешек в Колорадо, который люди не считают экологически чувствительным.

Я поднялась, чтобы взять еще одно пиво.

— Ладно, ладно, — бормотал он, выходя за мной следом в свою компактную кухню. Шульц взял у меня пустую бутылку и полез в холодильник за новой. — Дай-ка я сам. Я же хозяин… Просто хотел уточнить, вдруг ты что-нибудь знаешь.

— Про Общество Одюбона я точно ничего не знаю, кроме, разве что, того, что устраиваю им завтра пикник вместе с Фаркуарами. А что до всяких специфических подробностей — могу рассказать только про одну птицу, ту, которую мы употребляем в пищу.

— Не думаю, что ты виновата в этом. — Шульц протянул мне холодную бутылку. — Бери, сейчас пойдем есть стейки. Я все равно хотел поговорить с тобой о здоровой пище.

— Одна из моих любимых тем.

Он улыбнулся:

— Солнце село. Тебе нужен свитер или что-нибудь?

Мой тонкий жакет казался ему подозрительным. Я сказала, что возьму плед и вернусь.

К моменту моего появления в патио на гриле как раз начали шипеть стейки. Было невозможно скрыться от соблазнительного запаха мяса. Я посмотрела вверх, где в темном небе исчезал дым. Завернувшись плотнее в плед, я присела на лавочку.

— Все хорошо, — сказал Шульц, пролив несколько капель воды, чтобы унять огонь.

Зашипели угли. Он развернул свое большое тело, чтобы посмотреть мне прямо в лицо. А я почувствовала тепло, которое точно не было связано ни с пивом, ни с пледом.

— Сестра. Элизабет, — начал он снова. — Она держит магазин здоровых продуктов. У нее были проблемы с выплатами по кредиту до тех пор, пока Филип все не уладил.

Я покачала головой:

— Не думаю, что она могла такое сотворить. Она странная, но не убийца. Хотя у них с Визи недавно вышла жуткая ссора по поводу того, не завещал ли Филип что-нибудь Визи.

— Завещал — что? Деньги?

— Не знаю. Элизабет хотела увидеться со мной. Может быть, я спрошу у нее.

— Это твоя задача, мисс Голди, выяснить, из-за чего они ссорились и не оставил ли Филип Визи хоть что-то.

— Так отвратительно… А он не был донором органов или что-то вроде того? Помню, как Элизабет кричала, что он завещал свое тело науке. Возможно, именно это он и собирался оставить?

Шульц перевернул стейки, и из-под них вырвался дразнящий обоняние дым.

— Уже проверил. Он действительно был донором. Но доктора сказали, что после такой катастрофы ни сердце, ни почки нельзя было пересаживать. Взяли только то, что смогли: кожу и роговицу глаза. Они значились в списке Миллера. — Шульц бросил еще несколько капель. — Кстати, вскрытие не показало присутствия ядовитых веществ в теле. Я уже говорил, с наркотиками у Миллера все было чисто. До сих пор не могу понять, зачем ему нужен был кантаридин. И на теле никаких следов от уколов.