Екатерина Островская - Исповедь без прощения

– …Сейчас уже заканчиваем. Закопают Влада, и мы на автобусе бухать поедем. Сколько там буду, пока не знаю, но в любом случае в боулинге встретимся, как и договаривались… Я, может, с телкой подъеду… Выбор тут есть…

Людмила Захаровна прошла мимо, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть крестов и венков на могилах, она не любила подобные зрелища. У выхода ее уже ждал внедорожник, но она остановилась, достала телефон и набрала номер Шеиной:

– Дашенька, завтра на работу не спеши. Регина пусть одна приходит, а ты отдохни какое-то время… Оформим тебе отпуск на недельку-другую, пока все не утрясется.

Что должно утрястись, Даша не совсем поняла. В тот момент, когда ей позвонила начальница, она беседовала с адвокатом. Кульков сам пришел к ней, заявив, что надо выработать линию защиты на случай, если вдруг выяснится, что алиби у нее ненастоящее и в город девушка вернулась гораздо позже того времени, что зафиксировано в протоколе допроса.

– Зачем? Ведь даже следственный эксперимент подтвердил нашу версию, – удивилась Даша и испугалась возможности, что ее вновь будут допрашивать по этому вопросу.

– Мы должны подстраховаться, – вздохнул Леонид Сергеевич, – в моей практике было несколько случаев, когда разрушалось даже стопроцентное алиби.

– И что тогда? – спросил присутствующий при разговоре Хворостинин.

– Тогда мне пришлось использовать все силы. В одном случае мой подзащитный получил условный срок, а во втором хоть и реальный, но ниже низшего предела, и почти сразу вышел по УДО. Правда, оба эти дела не были такими резонансными.

– Но ведь Даша невиновна, – сказал Дмитрий.

– Виновна или невиновна, общественность это не волнует. А следствие заинтересовано в быстром раскрытии преступления. А кроме Дарьи Александровны, подозреваемых нет. Я это к чему: ведь если вскроется то, о чем я упомянул выше, то неприятности могут быть и у меня. Лишение лицензии – наименьшее из зол. Но не думайте, будто я отказываюсь вам помогать. Просто мне хочется подготовить запасной вариант. Дарья Александровна может сказать, что не смотрела на часы, а потому ошиблась с определением времени… А вы…

Кульков посмотрел на Хворостинина.

– Могу сказать, что у меня в машине часы неправильно идут, – подсказал адвокату Дмитрий и спросил: – А почему вас так это тревожит? В крайнем случае, можно сказать и правду, что вы Дашу подвозили.

Леонид Сергеевич хмыкнул, потом вздохнул и произнес с некоторым раздражением:

– Во-первых, это случилось гораздо позже нужного нам времени, а во-вторых, мне бы не хотелось афишировать, что проезжал там в тот день. У меня были личные дела, раскрывать суть которых я не обязан. Однако очень жаль, что вы не понимаете всю важность сегодняшнего разговора.

Он пробыл в квартире Даши около часа, убеждая, как важно настаивать в суде на первоначальных показаниях. Даша и не собиралась с ним спорить, и Дмитрий тоже решительно сказал:

– Менять показания – последнее дело. Можно ссылаться на провалы в памяти, неизвестно чем вызванные, на неточные часы, исправность которых не проверена экспертизой, на что-то еще, но состав суда только этого и ждет, чтобы подсудимая сама разрушила свое алиби. А потому надо говорить только то, что сказано раньше… Но до этого дело и не дойдет – никакого суда не будет. Я это гарантирую, а я слов на ветер не бросаю.

– Вы хотите шантажировать Карнаухова той записью? – встрепенулся Леонид Сергеевич. – Вряд ли это получится… Суд просто откажется рассматривать подобную видеозапись, она не имеет непосредственного отношения к делу. А Карнаухов найдет способ выкрутиться, даже если начальство поймет, что он хотел подбросить Даше эти наркотики… Кстати, а где они? Мы не сможем доказать, что они вообще были. И нет заключения экспертов, исследовавших содержание того пакетика. Так что нам придется хорошенько продумать другие варианты защиты. И хочу напомнить, что следователь Карнаухов – очень и очень серьезный противник.

Поминки генерального директора решили устроить в помещении «Профсервиса», в том самом зале, где совсем недавно торжественно отмечали наступление Нового года. Решил, конечно, не коллектив, а Петр Иванович Копатько. Елочку с гирляндой и прочие новогодние украшения, конечно, убрали. Столы оставили в центре, но без стульев, словно намекая сотрудникам и прочим соболезнующим, что засиживаться долго не стоит.

После похорон, когда люди потянулись к автобусам, Кристина Лексукова подошла к отцу своего жениха и сказала, что друзья Влада не хотят поминать товарища вместе с посторонними, а потому она арендовала помещение небольшого кафе возле своего дома, куда все они и поедут сейчас. Копатько равнодушно кивнул, посмотрев на толпу молодежи, так будет даже спокойнее, если друзья Владика не будут общаться с его коллегами.