Диана Чемберлен - Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь

Направляясь в родительскую спальню, я слышала, что мама прибирается на кухне. Папа лежал на кровати, голова приподнята на пару подушек, а тело, как обычно, недвижимо. Когда я вошла в комнату, он оборвал песню на половине строки.

– Привет, Молли! – сказал он, кивнув на узкую свободную полосу кровати, и я присела – осторожно.

Как-то раз, пару лет назад, я умудрилась плюхнуться прямо на его мочеприемник, устроив жуткий беспорядок, с уборкой которого пришлось мучиться Расселлу.

– Как вы развлекались с бабулей? – спросил он.

– Хорошо, – ответила я. – Посмотрели запись с Дорианной и кино. – Я не стала упоминать о записи его танца, но спросила: – А как закончилась история Дорианны?

– Великолепно, – ответил он. – Она стала искусной притворщицей. Таковы зачастую стеснительные дети, а все потому, во‑первых, что слишком много воображают себе. Какое кино вы смотрели?

– «Окно во двор».

– Ах, отличный фильм! Мне нравилось его смотреть, ведь герой Джимми Стюарта там тоже привязан к инвалидному креслу. По крайней мере отчасти. Однако травма не сделала его беспомощным.

– Точно, – признала я.

– К тому же Хичкок там весьма мудро подмечает семейные ценности. – Папа приподнял брови. – И безусловно, оригинален феминистский ракурс героини Грейс Келли.

Я застонала.

– Твоя критическая разборка так прозаична, что начисто лишает героев и комедийности, и лиричности, – застонав, заявила я.

– Ох, неужели правда? – Он рассмеялся. – Не думаешь ли ты, что твоя мама слегка похожа на нее?

– На кого? На Грейс Келли? – недоверчиво уточнила я, но уловив его мысль, рассмеялась.

Стейси говорила мне, что самой большой эрогенной зоной является мозг. Может, единственным органом сексуальной активности у отца остался именно мозг, и если ему хочется представлять Грейс Келли, глядя на мою маму, то я не собираюсь разрушать его фантазии.

– Немного, – согласилась я и, положив руки на колени, спросила: – Ну а как прошло ваше собрание?

– Собрание было… омолаживающим. – Он улыбнулся.

Он и правда выглядел помолодевшим.

– А с какой стати на него приехали Дженет и Питер с Хелен? – спросила я.

– Видишь ли, – ответил он, – иногда полезно, в целях объективности, учесть мнение посторонних людей.

– Так дядя Тревор отказался от идеи продажи земли? – уточнила я.

– В общем, Тревор по-прежнему продолжает дурить, но не будем думать об этом сейчас. Приляг рядом и спой со мной, ладно? – Он кивнул на мамину половину кровати. – Выбери какую-нибудь благозвучную песню «Иглз» и запевай.

Давненько мы не пели дуэтом. А в детстве делали это часто. Я перелезла через него и плюхнулась на мамину половину кровати.

– Может, давай «Лживые глаза»  [23], – предложила я.

– С начала и до конца! – воскликнул он. – Ставлю пять баксов, что ты не помнишь всех слов.

Это была его излюбленная уловка с самого моего детства – он заключал со мной пари на то, что я не смогу что-то сделать, отлично зная, что смогу. Я вдруг опять почувствовала себя восьмилетним ребенком, но сегодня вечером мне хотелось порадовать его, поэтому я не стала спорить.

– Согласна, – сказала я и начала с первого куплета. Мы пропели все три куплета, а на припевах я начинала размахивать в такт руками. Пару раз, правда, я перепутала слова, впрочем, так же, как и он.

– Молодчина! – воскликнул он, когда песня закончилась. – Утром попрошу маму раскошелиться и выдать тебе пятерку.

– Отлично, – сказала я, со счастливым видом глядя прямо в потолок.

Он пребывал в прекрасном настроении, и я поняла, что бабуля беспокоилась зря. Хотелось бы мне, чтобы она увидела его сейчас. Тогда она точно успокоилась бы.

– А что ты думаешь о той девице с лживыми глазами? – спросил папа. – Она ведь бросает мужа ради старого приятеля, но по-прежнему не находит счастья.

– Она шлюха, – попросту констатировала я.

– Гм-м. Не кажется ли тебе, что это немного грубовато? Какие у нее мотивы?

Я задумалась, вспоминая текст песни.

– Ну, она живет со стариком, и руки у него холодны как лед, – ответила я. Потом перекатилась на бок и, шутливо чмокнув его в плечо, воскликнула: – Ну вот, ты опять все испортил! Разобрал любовь по косточкам. Это же всего лишь песня. Разве ты не можешь просто наслаждаться ею, ни о чем не задумываясь?

Повернув голову, он взглянул на меня, и я удивилась, как серьезны его глаза.

– Ты права, малышка Молли, – признал он. – Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на критические разборки. Я постараюсь исправиться.