Диана Чемберлен - Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь

– Молли, разве он еще может так поднимать руку? – спросила бабуля.

– Едва ли, – ответила я, что, на мой взгляд, звучало лучше, чем «абсолютно нет».

Бабуля ничего не сказала, и я прикусила губу. Мне следовало ответить, что он может «немного» шевелить рукой. В невинной лжи ведь нет ничего страшного.

Камера снимала этот сеанс в таком ракурсе, что мы видели отца в профиль, а Дорианну – анфас. Я испытала гордость, глядя, как он разговаривает с ней. Гордость и, честно говоря, ревность. Дорианна – как бы ни звали ее на самом деле – выглядела немного младше меня, и я невольно почувствовала зависть к тому, как он разговаривает с ней. Я привыкла быть единственным важным ребенком в его жизни. И мне стало ясно, что его действия внушают Дорианне чувство важности.

Я быстро догадалась, что Дорианна страдает от излишней застенчивости и робости. Мне встречались такие дети. Большинство людей этого не замечает, но папа научил меня видеть их. И быть с ними повежливее. «Они удивятся тому, что ты относишься к ним с уважением», – говорил он.

– Некоторые из самых могущественных и творческих деятелей нашей истории были весьма застенчивы, – сообщил папа девочке. – К примеру, Авраам Линкольн, Элвис Пресли, Альберт Эйнштейн и Джонни Депп.

Я рассмеялась.

– Он добавил Джонни Деппа ради меня, – пояснила я. Мне и в голову не приходило, что я уже так давно питала слабость к Джонни Деппу.

– А кто это? – спросила бабуля.

– Потом расскажу.

Папа также обзавелся списками знаменитых людей, поначалу неспособных научиться читать, страдавших от приступов взрывного гнева или от аутизма, как герой Дастина Хоффмана в «Человеке дождя». У папы имелись особые списки для любого пациента, входящего в его кабинет.

Дорианну, казалось, подбодрили перечисленные отцом имена, но потом она начала описывать, как мучительно ей из-за собственной стеснительности ходить в школу, и глаза ее наполнились слезами.

– Ох, он уже довел бедняжку до слез, – заметила бабуля.

– Иногда поплакать полезно, – компетентно заявила я. – Это означает, что сеанс по-настоящему заинтересовал ее. Она искренне увлечена.

– Откуда ты так много знаешь?

– Папа многому учит меня, – пожав плечами, ответила я.

Бабуля печально улыбнулась.

– Ох, Молли, – с тоской произнесла она.

– Что случилось? – испугалась я.

– Ничего, – пробормотала она и добавила: – У меня просто сердце разрывается, как он страдает.

– У него все нормально, – заверила я.

Я никогда не слышала от него ни малейших жалоб.

Мы досмотрели остаток записи. Папа провел с Дорианной несколько упражнений, чтобы помочь ей в процессе игры преодолеть свою застенчивость, но экран погас, и результатов нам не показали.

– Ну вот, – огорченно сказала бабуля. – Неужели это все?

– Есть еще вторая часть, – сообщила я. – И я не сомневаюсь, что все закончилось успешно. Он не стал бы снимать трудный случай. Эта девочка, вероятно, теперь королева бала.

– Разве он может так быстро изменить чью-то натуру?

Откусив уголок помадки, я раскинулась на диване и так же, как бабуля, закинула босые ноги на журнальный столик.

– Он не сказал бы, что изменяет их. Обычно он говорит, что они сами изменяются, – продолжая лакомиться помадкой, пояснила я и спросила: – А ты знаешь Питера?

– Его коллегу, психотерапевта?

– Точно. Он заявляет, что папа теряет деньги, слишком быстро излечивая своих пациентов. Говорит, что папе следовало бы докапываться до скрытых причин ее робости, потратив на их поиски месяцы или даже годы, но папа полагает, что эти скрытые причины обычно не так важны и большинство проблем можно вылечить быстро.

– Гм-м. – Бабуля подняла глаза к потолку. – Честно говоря, я никогда толком не понимала суть его ролевой терапии.

– Тебе стоит, бабуля, почитать ту книгу, что он написал для детей. Там правда все просто объясняется.

– Ты подразумеваешь, что я глуповата? – с улыбкой спросила она, и я с облегчением поняла, что необычное для нее плохое настроение заметно улучшилось.

– Ничего подобного, – возмутилась я, вставая с дивана. Щелкнув по кнопке выброса, я извлекла запись из видеомагнитофона и спросила: – Итак, что теперь посмотрим?

Бабуля чуть помедлила, пристально глянув на нижнюю полку телевизионной подставки.

– Поставь-ка, Молли, тот танец, – попросила она. – Запись со свадьбы твоих родителей. Мне хочется, чтобы ты посмотрела ее.

Я удивилась. Несколько минут назад она практически спрятала ее от меня. Я взяла свадебную кассету с нижней полки.