Наталья Андреева - Любовь и смерть. Селфи

Он, в общем-то, был хорош собой, высок, ухожен, строен, со вкусом одет даже в домашней обстановке, только выражение лица какое-то неприятное. Может из-за того, что Беймуратов сильно нервничал? На переносице залегла глубокая складка, отчего карие глаза словно запали. Губы постоянно дергались, хотя рот у Марата Ахметовича был красивый, в меру пухлый и в меру мужественный. Такие губы женщинам хочется целовать, если, конечно, этот рот время от времени не сводит судорога.

– Ее нашла полиция, – напомнила Людмила. – Я просто первой заметила женскую руку. Ой, извините, – поспешно сказала она, заметив, как Беймуратов в очередной раз дернулся.

– Я все еще не могу поверить, – упавшим голосом сказал он. – Тело в таком состоянии… – Марат Ахметович запнулся. – Только экспертиза ДНК… – и он вдруг резко замолчал.

– Как я поняла, первое тело было не в лучшем состоянии, – взялась за дело Люба. – Почему же вы тогда не настояли на экспертизе? – она намеренно выделила слово «тогда».

Беймуратов посмотрел на нее с огромным удивлением.

– Вы, должно быть, не знаете всех обстоятельств, – сказал он и вновь потянулся к бутылке виски.

«Пусть пьет», – подумала Люба. «Разговорчивей будет».

– Я знал, что Ника хочет от меня уйти, – медленно заговорил Беймуратов. – И знал к кому. Она никогда меня не любила, – сказал он вдруг с отчаянием. – Я догадывался об этом, но, как всякий влюбленный мужчина, верил, что это вопрос времени. Заваливал ее подарками, возил отдыхать за границу, покупал все, что она хотела. Ни в одной ее просьбе не отказывал. Я до конца не верил, что придет момент, и я стану в Никиной жизни всего лишь очередной ступенькой.

– Вы тоже слышали от нее о лестнице в небо? – живо откликнулась Люба.

– У моей жены не было подруг, – усмехнулся Беймуратов, – но были завистницы. Уж поверьте, женщина всегда найдет способ, как отравить жизнь мужчине, благодаря которому процветает ее соперница. Мой бизнес напрямую связан с модельным. Это мои фотокамеры делают из этих, в общем-то, заурядных девиц красоток.

– Есть еще фотографы, – напомнила Люська.

– Ну, разумеется, – усмехнулся Беймуратов. – Скажи́те еще, и аппаратура не моя, не я ведь ее делаю. Но я знаю, что везти, откуда везти и как сделать то, что я привез, доступным практически для всех. Да, фотография – это искусство, так же, как и живопись. Но, согласитесь, холсты и краски играют далеко не последнюю роль. Да, я всего лишь подмастерье для всех этих художников, – Марат Ахметович поморщился. – Но без меня они, как без рук. – «Вот оно, МБ!» – невольно подумала Люба. «Клеймо бездарности на вещах, которые сотворил талант!» А Беймуратов меж тем продолжал: – Мир тесен, в модельном бизнесе все друг друга знают. Поэтому все сплети о Нике доходили до меня практически мгновенно. Я ведь бываю на показах, на гламурных пати, в бутиках, где отовариваются все эти девицы. «Ой, Маратик, привет! Чудесно выглядишь! – передразнил он. – Только что видела твою жену. Они с Болтенковым поехали на ипподром. В ресторан, в Пассаж, в загородный отель…» Повсюду ведь есть глаза и уши. Сначала Ника мне говорила: «Это моя работа». Но по ее глазам я видел, что она и сама в это не верит. Ее ведь не деньги в мужчинах привлекали.

– Знаю: власть, – кивнула Люба.

– Кто вам это сказал? – удивленно посмотрел на нее Беймуратов.

– Каждый человек на чем-то помешан. Он почему-то думает, что для других это тайна. На самом деле, вашу Нику давно уже раскусили. И тайно мстили.

– Да, она была властной, – Марат Ахметович тяжело вздохнул. – Когда хотела выйти за меня замуж, умело это скрывала. Она умела молчать. Точнее сказать, помалкивать. А последнее время, словно с цепи сорвалась. Стала очень жесткой, категоричной. Будто это она, а не Болтенков отдает его людям команду «Фас!». Он ведь многих под себя подмял. Но Ника так и не могла назвать мне дату, когда именно она подаст на развод. Видимо Болтенков держал ее в неведении. Все никак не мог принять решение. Ника с одной стороны притягивала, а с другой пугала. У нее ведь не было принципов, лишь бы достигнуть цели. Болтенков боялся, что и он лишь очередная ступенька в пресловутой Никиной лестнице. И не спешил делать предложение. Ника продолжала жить со мной, в моем доме. Брать у меня деньги и эксплуатировать мою прислугу. Сама она давно уже забыла, что такое нажать кнопку «Пуск» на панели стиральной машинки или сварить кофе. Берегла маникюр. У нее это был пунктик, наверное, потому что этот ее маникюр высмеяли в модельном агентстве, когда Ника впервые приехала в Москву. Малейший дефект на одном из ногтей вызывал у моей жены панику. Это, пожалуй, было Никино единственное слабое место. Жена не отказывала мне в близости, и я не гнал Нику отсюда, продолжая оплачивать ее расходы. Поэтому я забеспокоился, когда моя жена не пришла домой ночевать. Она всегда звонила, предупреждала. Нику ведь недаром прозвали Мисс Благоразумие. Она никогда не опаздывала и никогда ничего не забывала. Это был хорошо отлаженный механизм в красивой, женственной оболочке.