Максим Мартынов - побудьте понятым

Дорога туда – сплошные взлёты и падения среди тайги. И гравий. На дальних расстояниях Лёха сразу окунался в дрёму, заодно пролистывая в уме фотографии прошлого.

Фотография первая, на которой Лёха пляшет в День Прокуратуры

– В общем, спасибо огромное, что приняли меня, – держа бокал, подытожил свой немногословный тост Лёха. – Постараюсь не подвести, – при этом смотрел он не на своего начальника Алекбаева, а на заместителя прокурора Шевцову.

– Ещё не приняли – ещё не аттестовали, – съязвил Алекбаев, видимо, поймавший взгляд не в ту сторону.

– Эх, Лёха, тебя тост попросили, а ты развёл тут. Ты же умеешь тостовать, – сказала зампрокурора Шевцова.

– Что на уме, то и на языке – чистосердечно, – Лёха не верил, что умеет тостовать, но заметил, что его часто просят. Может, для тренировки, может, потому, что новые мысли нового человека звучат за столом. Может, как самого трезвого, говорящего тосты исключительно за бокалом минералки. А может, просто на потеху, на «наивного чукотского парня» посмотреть. Но его речь действительно была сейчас не к месту.

Потому что праздновали день Прокуратуры, а не Лёхино назначение. Все вместе – судьи, адвокаты, следователи. Разве только без РОВД – те считались другой кастой, дружившей только между своими.

– Всё хорошо, Лёха, только стержень тебе ещё нужен. И два дела в месяц. И пахать, пахать на аттестацию. И стержень, – сказала Шевцова.

– Ещё не приняли, – повторил невпопад Алекбаев, быстро пьянея и заплетаясь языком за рюмку. Алекбаев работал старшим следователем до Лёхи всего года три. Устроился за счёт папиных связей, сначала попыхтел немного опером под папиным боком, а как появилась возможность, пошёл уже в следователи в соседний Ангалымский район. За счёт папиных связей он и держался на своём месте, а затем на месте руководителя отдела при новообразованном Следственном комитете. По большому счёту, и сам Лёха оказался здесь за счёт небольших, но всё-таки связей.

Дальше началась безумная пляска, какой не было у Лёхи больше никогда. Все смеялись над его движениями, но он любил, когда над ним по-доброму смеются, любил впитывать в себя смех. И сегодня на тридцать шестой день работы он счастливо развевал во все стороны свои конечности. Всё только начиналось. До первого дела, за которое Алекбаев выпьет его кровь, оставалось две недели.

Это был последний совместный день Прокуратуры. Через год Следственный комитет, куда устроился Лёха, и собственно Прокуратура разбежались насовсем, не только организационно, но и «жилищно» – из здания прокуратуры пришлось съехать в арендованное, поскольку «наша квартира нужна нам самим, а у вас теперь свой бюджет, из которого вы нам ничего не плотите». А дальше прокуроры по указанию сверху начали жестить, по поводу и без возвращая уголовные дела, возможно, показывая, кто тут хозяин в доме правосудия. А Комитет начал больно часто обижаться. Судьи и адвокаты оставались в сторонке, они никогда и не были настолько близки и тем, и другим, и между собой, наверно, тоже. Новый год – единственный праздник – по инерции ещё пару лет проводился совместно, но опять же без РОВД. Но даже он подогревал прохладу в отношениях на несколько стопок дольше обычного. И то не во всех.

Фотография вторая, на которой Лёха с умным видом изучает первые материалы

Лёха трепетал от счастья, когда получил первые два материала в собственное производство. Как он их смаковал и дотошно изучал каждый листик – думал, что это материалы века, что вот он сейчас покажет, как надо работать – с ходу сделает идеальное расследование.

Начальство ему твердило – ты теперь самостоятельное процессуальное лицо – действуй-предпринимай. Слышать, что Лёха самостоятельный – приятно. Но предпринимать, как позже выяснилось, он мог что угодно только в рамках письменных указаний шефов – Ирины Викторовны Любомирской – заместителя, и СанСаныча Алекбаева.

Два первых материала. В правом верхнем углу на каждом рапорте подпись шефа – следователю Понятому в рамках ст. ст.143—144 УПК РФ. Первый материал чуть тоньше – по факту незаконного проникновения в жилище. Второй чуть толще – по факту превышения должностных полномочий участковым тогда ещё милиции.

Радость от первых материалов сменилась к обеду озабоченностью ещё тремя новыми. А к вечеру лежали на столе уже десять штук. Приятность от самостоятельности улетучивалась вслед за стройностью мыслей и последовательностью действий, Лёха не знал, за что взяться первым, вызывал невпопад свидетелей, подозреваемых и потерпевших. А ночью его самого вызвали на первый пожар с трупом. Стройность и последовательность в этот же день забылись навсегда.