Джулия Хиберлин - Янтарные цветы

Плечи протестующих горбятся, образуя артритическую гору. Женщина растягивает слова на техасский манер и говорит с легким сарказмом – словно перевидала сотни репортеров на своем веку. «Да, раньше свет во всем городе начинал мигать, когда на электрическом стуле казнили заключенного. Да, такая толпа собирается почти всегда. Да, во время казни Карлы Фэй Такер тут было не протолкнуться – все-таки женщин раньше не казнили. Один из торговцев на площади даже позволил себе каламбур на вывеске: «Убийственные цены».

Вдруг репортер жестом просит ее остановиться.

Билл пихает меня в плечо. Глория поднимает рупор.

Через дорогу переходит несколько темных силуэтов. Ледяные иглы продолжают падать с неба.

Воздух внезапно взрывается ревом сотни злобных тигров; яростный и оглушительный, он отзывается у меня в мозгу, в пятках, в животе.

Грохот перекрывает крики Глории и пение женщин, которые продолжают открывать и закрывать рты, словно голодные птенцы.

Синие Рыцари газуют в унисон – чтобы он услышал.

Кончайте его.

Мистер Вега: Назовите, пожалуйста, ваше полное имя.

Мистер Бойд: Юрал Рассел Бойд.

Мистер Вега: Как лучше к вам обращаться?

Мистер Бойд: Юрал – нормально. Я… это… малость нервничаю.

Мистер Вега: Не нужно нервничать, все хорошо. Правда ли, что вам принадлежит четыреста акров земли примерно в пятнадцати милях к северо-западу от Форт-Уэрта?

Мистер Бойд: Да, сэр. Эти земли в собственности моей семьи уже больше шестидесяти лет. Но все по старинке называют их «полем Дженкинса».

Мистер Вега: Расскажете нам, что случилось 23 июня 1994 года?

Мистер Бойд: Да, сэр. У меня пропал пес. Мы должны были идти на охоту с утра пораньше, но я его не нашел и отправился в путь с Рамоной.

Мистер Линкольн: Рамона?..

Мистер Бойд: Лошадь моей дочери. В то утро она больше остальных хотела прогуляться.

Мистер Линкольн: И что случилось потом?

Мистер Бойд: Почти сразу же я услышал вой Харли – неподалеку от западного пастбища. Подумал, что он повстречался со змеей – последнее время щитомордников много развелось…

Мистер Вега: И вы пошли на вой?

Мистер Бойд: Ну да. Он уж так заходился – прямо без умолку выл. Я решил, что он почувствовал топот Рамоны и понял, что мы где-то рядом. Такой он у меня умница.

Мистер Линкольн: Во сколько это произошло?

Мистер Бойд: Под утро, в начале пятого.

Мистер Линкольн: И быстро вы нашли Харли?

Мистер Бойд: Минут через десять. Еще темно было. Он оказался на дальнем конце пастбища, в полумиле от шоссе. Караулил.

Мистер Вега: Кого караулил?

Мистер Бойд: Двух мертвых девочек. Я тогда не знал, что одна из них жива – на вид была совсем мертвой.

Мистер Вега: Опишите, пожалуйста, подробнее, что вы увидели.

Мистер Бойд: Сперва я посветил фонариком на Харли. Он лежал в канаве среди цветов и не шевелился. Руку я сразу не заметил, потому что он положил на нее морду. А потом я сразу понял, что это рука девочки – на ногтях был голубой лак. Сэр… дайте мне минутку.

Мистер Вега: Конечно.

Мистер Бойд: (Неразборчиво).

Мистер Вега: Не торопитесь.

Мистер Бойд: Очень скверный был момент. Понимаете, моя дочка любит собирать эти цветы. А я перед уходом не проверил, дома ли она.

Пока мы с Биллом ждали, когда умрет Мануэль Абель Гутьеррес, холодный моросящий дождь превратил шоссе в блестящую ледяную ленту. Над подобными бурями янки смеются на «Фейсбуке», выкладывая фото с изображением разлитой колы со льдом или единственной снежинки, из-за которых закрывают школы, а на дорогах сваливаются в одну кучу десятки машин и грузовиков. Это было бы смешно, не будь в Техасе губителен лед толщиной даже в одну десятую дюйма.

Спустя шесть минут после нашего выезда на шоссе I-45 Билл объявил, что не намерен четыре часа подряд кататься по льду. Поэтому мы застряли в викторианском замке в двух кварталах от Стен и окружающего их ядовитого облака. Нам очень повезло, что миссис Мансон, восьмидесятисемилетняя хозяйка мини-отеля, в половину двенадцатого ночи сняла трубку телефона. Все остальные отели на шоссе были полностью забиты, как и парковки перед ними: машины стояли скованные льдом, точно под толстой сахарной глазурью.

Билл в ванной, через щель под дверью доносится звук льющейся воды. Пока мы поднимались в номер, миссис Мансон трижды прокричала, что в доме поменяли все трубы и установили центральное отопление – видимо, чтобы мы не удивлялись стоимости номера (300 долларов за ночь, на минуточку). Я слегка подпрыгиваю на кровати и глажу расшитое желто-красными тюльпанами стеганое одеяло. Мне хочется сказать миссис Мансон, что ее номер стоит каждого цента.