Альбина Нури - Отель «Петровский»

Несмотря ни на что, бросить мать он не желал, хотя (как говорил Миша) имел на это полное моральное право. Мише он отвечал, что если оставить мать без денег, то она рано или поздно продаст квартиру (как продала уже давно все, что в ней было более или менее ценного) и окажется на улице. Но дело было не только в этом – еще и в том, что он, жалея ее, просто не мог так поступить. Чем бы он тогда отличался от нее?

Дверь Илья открыл своим ключом. За ней слышались голоса: женский и мужской, и он подумал, что слесарь пришел раньше него, и теперь пытается объясниться с матерью.

Оказавшись в квартире, Илья увидел в прихожей мать, одетую в спортивный костюм не первой свежести. Жидкие волосы стянуты в неопрятный хвост, губы зачем-то намалеваны помадой.

– Илюшка! – Мать издевательски всплеснула руками. – Чё так рано? Надо уж было завтра!

В кухни послышался смех, перешедший в кашель. Ясно, никакой это не слесарь, дружка привела.

Разуваться и снимать куртку Илья не стал, отвечать и оправдываться – тоже. Сразу прошел в ванную. Вода лилась в треснутую раковину. Илья покрутил кран – и правда, не закручивается.

– Сволочи, за что только деньги получают! – Это относилось, по всей видимости, к слесарям. Неужели все-таки говорила с кем-то из домоуправления?

В дверь позвонили.

– Ты еще что за хрен с горы? – спросила мать.

Илья поспешно вышел в коридор и увидел немолодого мужчину с чемоданчиком.

– Добрый вечер, это я вас вызвал.

Через час все было закончено, кран отремонтирован. Слесарь взял свои деньги и ушел, смерив на прощание мать брезгливым взглядом.

– Я тоже пойду, – сказал Илья и вышел в прихожую.

Мать хотела что-то ответить, но тут у Ильи запел мобильный. Костя Калинин звонил, чтобы сказать, что заказчик – Гусаров – хочет увидеть статью в пятницу, потому что потом уезжает, а вернется только через десять дней.

– В четверг ты ее должен на верстку сдать, мы Гусарову уже готовый вариант покажем, как на полосе. Меньше придираться будет.

Этот принцип срабатывал не всегда, но попробовать стоило. Илья пообещал, что послезавтра, утром в четверг, статья точно будет.

«Нет худа без добра, иногда цейтнот помогает», – подумал Илья, убирая сотовый.

– Ты чё, из газеты, что ли?

Илья обернулся и увидел, что в прихожую выполз материн собутыльник, сухопарый, тощий, как шнурок, мужичонка, заросший сивой щетиной. В руках у него дымилась на редкость вонючая папироса.

– В журнале он работает, – встряла мать. – Говорила же! Не нам с тобой чета! Интеллигент! – Она засмеялась визгливым смехом, как будто удачно пошутила.

– Про Петровскую больницу, что ли, говорил?

На ногах мужик стоял не вполне твердо, но взгляд был осмысленный.

– Да, – коротко ответил Илья.

– Место там дурное. Слышь, ты не ходи туда.

Мать воззрилась на своего приятеля.

– С чего взял-то?

Илья напряженно слушал. Можно было сразу уйти: ничего путного этот пьянчужка сказать не мог, у него давно мозги пропиты. Но Илья, тем не менее, оставался, ждал, что еще он скажет.

– Шабашили мы там. Я, Санек, еще мужики были. Мусор строительный убирали. Там же ремонт был. Больничку переделывали в отель, слыхала хоть?

Мать точно ничего не «слыхала» (кроме выпивки ее мало что интересовало), однако нерешительно кивнула.

– Я Митя. – Мужик вдруг решил представиться и сунулся к Илье с вытянутой для приветствия рукой.

Тот машинально пожал заскорузлую ладонь и спросил:

– Почему вы сказали, что это плохое место?

– Призраки там. Демоны воют по ночам. Страх божий.

Мать вытаращила на Митю глаза, растянула рот в улыбке и хотела что-то сказать, но ее друг, заметив это, засверкал глазами и рявкнул:

– Чё ржешь, кобыла? Правду говорю! Никто там не хотел работать! Если только днем, да и то… А нам ночью велели доделать. Скорей им, видишь ли, надо! Зажрались. А деньги-то нужны! Жить-то надо на что-то, я тебя спрашиваю?

Лицо Мити быстро наливалось кровью: похоже, он был гневлив и скор на расправу.

– Кто-то пострадал? – быстро спросил Илья.

– Пострадал! – Митя презрительно выплюнул это слово. – Загнулся как не фиг делать! Хороший мужик был! Это только кого я знаю, а люди говорили, еще другие были… И все шито-крыто, потому как этот моржовый…

Митя не успел договорить. Мать, которая стояла с ним рядом, внезапно прижала руку к груди, издала странный горловой хрип и повалилась на пол.

– Ир! Ирка, ты чё? – забормотал Митя, прижимаясь к стене.

Илья бросился к матери – та была без сознания.