Леа Рейн - Бал виновных

– Сынок, тебе не хорошо? – раздался голос кухарки Кристины Ривас.

– Нет, мама, не беспокойтесь, – опомнился Йон и прошёл в двери, оставив посуду около раковин.

Тяжело будет снова увидеть Альбу, его первую и, наверное, единственную любовь. Тяжело любить человека, с которым невозможно будущее. Но что он может с собой поделать? За эти годы любовь к Альбе никуда не делась. Она продолжала терзать его душу, игнорируя здравый смысл.

– Вергара, не стойте истуканом, идите да обслужите клиентов, раз вам нечем больше заняться, – произнес дон Мигель, вытолкнув Йона в ресторан, где за столами сидели элегантные клиенты и клиентки в твиде и кружевах.

Среди вороха дорогих одежд Йон выловил взглядом один единственный костюм серебристого цвета. Быть может, он бы не привлек его внимания, если бы не был надет на девушку. Вот же странность – какая-то сеньорита ходит в брюках! Эта неординарная особа сидела за столом вместе с доном Хоакином, доньей Адрианой и сеньором Лукасом и разрезала серебряным ножом внушительный кусок мяса. Йону понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что эта девушка – Альба. Такая взрослая, статная и совсем не похожая на ту темноволосую девчушку в белом платье, что играла с ним во дворе.

Он смело направился к столику, желая подлететь к Альбе и заключить её в объятия, но вовремя умерил свой пыл. Он официант, а вся эта семья – хозяева отеля. Последствий не разгребешь.

– Официант! – раздался такой до боли знакомый голос.

Йон не смог вымолвить и слова, лишь вежливо склонил голову, как бы показывая, что он готов выслушать все пожелания сеньориты, но никто на него даже не взглянул.

– Принесите мне липовый отвар.

– Сестрёнка, ты, что ли, заболела? – поинтересовался сеньор Лукас.

– Горло немного болит.

– Наверное, стоит вызвать врача? – предложил дон Хоакин, обеспокоено взглянув на дочь.

– Не нужно, папа, ничего серьёзного.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Если почувствуешь себя плохо, то сразу сообщи нам, – вмешалась донья Адриана. – Не хватало, чтобы твой первый день дома омрачился недугом.

– Хорошо, мама.

– Сеньорита желает чего-нибудь ещё? – нашёл в себе силы сказать Йон.

– Нет, мне только липовый отвар.

Йон резко развернулся и полетел в сторону кухни; все его тело передёргивало от волнения и обиды. Она его не узнала. Не узнала!

А чего ты ждал? Думал, она кинется в твои объятия? – сказал он сам себе.

Нет, он, конечно, так не думал. Но надеялся получить хотя бы толику внимания – кивок, легкую улыбку или взгляд. Но этого не было. Ничего не было!

Ты обслуга, так что знай свое место.

– Это что, сеньорита Альба? – спросил Иван, остановив друга посреди зала.

– Она самая, – кинул Йон.

– Я только что узнал от Мартина, что она получила диплом по юриспруденции и философии и что она теперь работает адвокатом, представляешь? Отличный у неё костюм, кстати. Неужели теперь в больших городах так одеваются?

– Мне-то откуда знать?

– Что она тебе сказала?

– «Официант, принесите мне липовый отвар».

– И все? – удивился Иван.

– А что ещё она могла мне сказать? Я же официант.

– Но она же наш друг…

– Думаешь, Гарсиа будут водить дружбу с нами? Эти напыщенные пижоны из высшего общества никогда не станут друзьями для обслуги.

– Это вздор! – возмутился Иван.

– Это правда жизни. А сейчас, если позволишь, мне надо обслужить сеньориту. – Йон собрался было идти на кухню, но Иван неожиданно схватил его за плечо.

– Не позволю.

– Чего тебе? – недовольно произнес Йон.

– Послушай, я же вижу, что приезд сеньориты Альбы тебя взволновал. Я не верю, что ты не рад тому, что она вернулась домой. Но не принимай такое отношение близко к сердцу. Она могла только сделать вид, что не узнала тебя, ведь рядом ее семья.

– Я не принимаю это близко к сердцу. Мне все равно, – фыркнул Йон и, скинув руку Ивана со своего плеча, помчался в кухню.

Иван тяжело вздохнул и принялся обслуживать какую-то старую сеньору. Но мысли его были за пределами работы. Он все думал о несчастном Йоне и его несчастной любви к сеньорите Альбе. Друг никогда не признавался ему, что влюблен во внучку дона Игнасио, но этого невозможно было не заметить. А то, как он себя сегодня вел, лишний раз подтверждало его неравнодушие к этой девушке. Но что было делать? Она и правда была из высшего общества и отношения с ней были бы невозможны. Но дружба – нет. А это уже немало, так ведь?..

Йон, как только влетел в кухню, с размаху ударил по комоду с подносами. По руке тут же разлилась горячая боль, которая привела его в чувство. Все работники, что были в кухне, бросили свою работу и с любопытством уставились на него, отчего Йону стало крайне неловко.