Марина Болдова - Третий круг рая

Это была моя маленькая месть. Сейчас он засыплет меня вопросами, пытаясь скрыть страх, затем встанет в позу «не верю, тебе рассказали», а успокоится, лишь когда до него дойдет, что как раз рассказать мне никто ничего не мог. Не было там, в доме, никого. Он и Жанна. И последний кадр в его памяти – она, Жанна, неподвижно застывшая в нелепой позе на белоснежном пушистом коврике: ноги согнуты в коленях, руки раскинуты в стороны, спина опирается на кровать. Половину лица не видно, его закрывают растрепавшиеся волосы…

– Не жива она, Лянка. – В голосе звучала обреченность. – Я ее убил. Не хотел, нет! Вышло случайно, веришь? Нужно было бы, чтобы она в себя пришла, алкашка! Выспалась, что ли… или наоборот, вообще заснула. – Захар бросил на меня испуганный взгляд. – То есть я не это хотел сказать! Вообще – это чтобы спала уж, а не отсвечивала перед матерью. Мать вот-вот должна была прийти, я уж думал – там она, когда домой ехал. Но, слава богу, не было ее. Или наоборот, не слава богу?! А?! Как думаешь? Ну да… Как ты думать можешь… Тебя там не было, да и по фигу уже я тебе! Зря пришел…

– Захар, хватит истерить, – спокойно посоветовала я: мне нужно было подумать.

– А ты спрячешь меня? Ну, хотя бы по старой памяти! Сейчас Жанкина мать уже наверняка пришла, а там – труп вместо дочери. Ты знаешь, кто у нее любовник? У Гелы?

Я не знала. Ангелина Станиславовна осталась в моей памяти неким воздушным созданием без комплексов и царя в голове. Каверин женился на ней, как говорила мамина подруга Тата, буквально «сняв с подиума» городского конкурса красоты. Жанна у них родилась не в срок, чуть раньше, что тоже было предметом обсуждения Таты и мамы. Да, подслушивая их разговоры, я узнавала светские сплетни первой. Передавать информацию дальше было некуда: близких подруг не держала, так и не прикипев душой ни к одной из ровесниц.

Я отрицательно помотала головой – не знаю…

– Жора Фандо. Ресторан и отель «Греция» на набережной, клуб «Бигль», парк «Остров бест». Ну и так, по мелочам – офисные здания, парковки, магазины. Слышала о таком? Впрочем, откуда… прости. Он почти наш ровесник, Лянка! А она с ним… Хотя все фигня, их дело… но башку Жора мне снесет точно. Если не спрячешь… У тебя дача жива? У озера?

Значит, шел ко мне целенаправленно. И уж никак не за помощью гадалки, коей являюсь. Что ж, не буду обманывать. Дом на Агатовом озере, которое с чьей-то нелегкой руки дачники называли Озером грешников, вполне крепок и даже обитаем. Я с родителями прожила в этом коттеджном поселке семь лет, ровно до моего поступления в школу. Наш дом стоял первым от дороги, другие были рассыпаны в беспорядке по лесу, словно кто-то сверху гигантской рукой щедро кинул горсть одинаковых деревянных строений. Количеством восемнадцать. Обшитые досками стены со временем приобрели мрачный оттенок сильно отсыревшего дерева. Почему-то особенно черной стала та сторона, что к озеру. Что мешало владельцам дач окрасить фасады цветной краской, я не знаю. Впрочем, я сама до сих пор не удосужилась купить хотя бы ведерко для окраски окон – разбухшие от сырости за зиму рамы закрывались с большим трудом. Заборов в поселке не имелось, как и, собственно, определенных границ участков. Но самым непонятным было то, что нам, детям, было запрещено рассказывать об этом месте кому бы то ни было под страхом страшного наказания. Мне смолчать было легче всех – наша семья жила здесь круглый год, остальные же наезжали из города чаще летом и совсем редко зимой. И почти всегда с бабушками и дедами, нежели с родителями.

Отец работал комендантом этого странного места: то ли дачного массива, то ли небольшого загородного коттеджного поселка. Днем я была с ним, мама уезжала, как говорил отец, «на службу» – рано утром меня будил звук клаксона служебной «Волги», водитель которой жил в самом ближнем от нас доме – на высоком берегу озера. Сложное для меня слово «архивариус» я четко выговаривала к трем годам, вызывая у мамы улыбку. Смысл же стал понятен мне не скоро.

Со всех сторон стеной стоял смешанный лес, большей частью хвойный. Рос он и по берегам озера, вытянутого вдоль на много километров. Купаться настрого запрещалось, но почему так, похоже, никто не знал. Нам, детям, нельзя было даже приближаться к единственному сходу к воде – крепко сколоченным деревянным мосткам, с которых набирали воду для технических нужд взрослые. Питьевую же приносили из источника в глубине леса. Отец считал ее целебной, заваривая травяной чай по собственному рецепту.