Влада Ольховская - Три цветка Индонезии

Вот только власть океана над ним не была абсолютной. Иногда волны подхватывали его и вышвыривали на поверхность. Вот тогда приходилось говорить, думать и помнить. Смотреть в глаза тем, кого он подвел, и чувствовать эту проклятую обжигающую боль, проникающую в каждую клеточку его тела. С надеждой ждать, пока вернется океан и снова поглотит его сознание.

Михаил знал, что сегодня кто-то хочет вытянуть его на поверхность. Кто-то пришел к его телу – не сиделка и не очередной врач, кто-то новый, достаточно важный, чтобы его голос пробился сквозь толщу воды и потревожил человека, скрытого внутри. Кажется, Ян… Ян – это плохо. Это больнее, чем другие. Хуже только Александра.

Он замер, ожидая, предаст его океан или нет, заставит ли снова оказаться там, где больно и холодно. Но нет, толща воды хранила его надежно. Яну не повезло: что бы он там ни говорил, ответа он не получит, так и уйдет со своими вопросами, раздраженный и нетерпеливый. Точная копия отца в молодости, хотя сам он это, конечно же, не признает – стыдится.

Ян называл какие-то имена, и они тоже пробирались на глубину. Нехорошие имена, раз до Михаила доходил их отзвук, но ничего, можно перетерпеть. Ян уже уходит, все вот-вот закончится, и снова наступит тишина.

По крайней мере, так бывало обычно. Но сегодня что-то пошло не так: Ян ушел, оставил его в покое, но имена, произнесенные сыном, все кружились вокруг Михаила, обретая форму, превращаясь в щупальца спрута. И щупальца эти обвивали его ноги и тащили его вниз – к черному дну, где остались последние осколки его памяти…

…Это был тяжелый год, худший, проклятый. Первый год после того, как он предал земле чужую девушку, назвав именем своей дочери. Михаил не сомневался, что ему удалось всех обмануть, его планы всегда срабатывали.

Семья еще не оправилась, еще горевала. На его жену было страшно смотреть – она скользила по дому тихим призраком, и он не представлял, сколько нужно времени, чтобы она стала прежней. Он лишь надеялся, что это возможно. Ян отдалился от него, сосредоточился на учебе. Казалось, что он пережил смерть сестры чуть ли не лучше всех, однако Михаил чувствовал, что за этим быстрым восстановлением притаился какой-то грандиозный подвох. Павлу и Нине было чуть легче – но не легко, нет.

Первый год – он ведь самый трудный. Год смирения, год боли. Год бессильного признания и бессердечных напоминаний. Наступает Новый год – и ты невольно понимаешь, что в прошлый раз елку наряжал с человеком, которого больше нет и никогда не будет. Наступает день рождения, который больше некому праздновать. Появляется новый хозяин у телефонного номера, который ты много лет знал наизусть. И все эти вещи в коробках, комната, которую нужно ремонтировать и использовать для чего-то…

Это всем давалось тяжело, а Михаила и вовсе убивало. Потому что остальные смирились благодаря ему, усвоили, что Александру не вернуть и не спасти, они позволили себе принять это и двинуться дальше. Он обманул всех – но не самого себя.

Он-то знал, что она пропала где-то очень далеко, и ее судьба навсегда останется загадкой. Он ее предал – много раз, в смерти и до смерти. Исправить теперь ничего не получится, да и уйти от этого тоже нельзя. Ему придется принять свой пожизненный приговор: помнить ее.

Михаил никому не признался бы в этом, потому что в таком не признаются, но близнецы всегда были его любимцами. В Яне он видел себя – нового, еще не наделавшего всех тех глупых ошибок, получившего шанс прожить свою жизнь лучше. Поэтому с младшим сыном Михаил был построже, он-то понимал, что те черты, которые однажды приведут его к успеху, нужно сдерживать.

А вот Александра… Она была чем-то совсем уж новым. Такая же сильная, как он, но вместе с тем такая хрупкая. С тех пор, как он впервые взял ее на руки, Михаила не покидало желание защитить ее, спасти от всех бед, уберечь от разочарований. Она казалась такой нежной, слишком идеальной для этого мира.

В первые годы, пока близнецы были совсем маленькими, все шло хорошо. Они забавляли Михаила, умиляли даже, пусть и знал об этом он один, он не привык такое показывать. Но чем старше они становились, тем больше тревожных звоночков звучало. С Яном проблем не было – он оказался именно таким, как ожидал его отец. А вот Александра… В ней Михаил видел даже больше себя, чем в ее близнеце. Наглая, вызывающая решительность. Безрассудная смелость. Первые искры того, что показалось ее отцу жестокостью.