Анна Бахматова - По ту сторону друг друга

Вот когда у меня действительно пробежал холодок по спине, так это у подъезда. Ее машина стояла на месте. На том же самом месте, где она оставила ее вечером, даже колесо было вывернуто так же, как вчера. Женя с самого первого дня беременности отказалась от метро и даже в самые пиковые дни пробок не спускалась туда, потому что переживала за ребенка. Поднимаясь бегом по лестнице, я отгонял мысли о том, что раз уж моя жена осталась дома, она должна была как минимум услышать мои звонки. И как минимум перезвонить. Параллельно с этими мыслями я себя успокаивал, что в период беременности женщины жутко сонливы, моя Женька могла просто вырубиться, да так и лежать мишкой в спячке. Но чем ближе я был к дверям нашей квартиры, тем беспокойнее мне становилось.

Не увидев ее дома, я отчаянно запаниковал. Признаюсь, на минуту меня даже охватил ужас, я был в ступоре и не мог пошевелиться, решить, что делать. Или хотя бы просто поразмыслить, куда могла деться моя жена на таком сроке беременности.

Я позвонил ей на работу, где только подтвердили мои сомнения: она там сегодня не появлялась и на звонки не отвечает. После этого я сразу же набрал ее номер… Телефон лежал дома, на тумбочке у кровати. Сорок пропущенных… Я, Лара Игнатьева – ее начальница, Ира Савельева – ее коллега, и какой-то незнакомый номер. Двадцать восемь пропущенных. Когда я дозвонился, меня словно током ударили. Мужчина представился психологом. Психологом! Ватафак? Моя жена ходила к психологу? Этот хмырь не пожелал отвечать на мои вопросы, о чем они разговаривали, сославшись на врачебную этику и положил трубку. Марина, уже тогда я был в прострации, для меня открывался новый мир, в котором, как оказывается, жила моя супруга, и в который меня даже не приглашала. В этом мире было место тайнам от меня, ее мужа. Словно в бреду я прошелся по квартире и отметил, что все ее вещи на месте: одежда, пальто, сапоги, телефон, даже очки. У нее, на секундочку, минус шесть, она не видит без очков абсолютно ничего. Не видела…

Я снова позвонил этому психологу, чтобы все таки добиться от него ответа: почему он так настойчиво и много сегодня звонил? Был повод? У нее был настолько тяжелый случай, что психолог, не увидев ее на сеансе, двадцать восемь раз пытался ей дозвониться? Но он не отвечал. Черт знает что тогда происходило в моей голове. Я попытался успокоить себя, наверняка он сейчас с пациентом и ему не до телефона. Нужно было сосредоточиться на поисках жены…

В полиции тогда не особо охотно разговаривали с людьми, желавшими написать заявление о пропаже человека, если прошло менее трех суток. Их даже не подстегнул тот факт, что "пропажа" была на восьмом месяце и это крайне беспокоило её мужа. Я обзвонил все больницы, роддома и пренатальные центры. Мало ли… Приспичило раньше срока. Это было бы, кстати, единственным разумным объяснением, куда она так неожиданно и буквально в одной пижаме, исчезла. И до сих пор ей некогда мне позвонить, чтобы я не сходил с ума. Но моей жены нигде не было. Абсолютно. Я обзвонил даже морги.

Через три дня тогдашняя МИЛИЦИЯ все таки зашевелилась, развернули поиски. Начали с психолога, так как их тоже заинтересовал тот факт, что женщина, у которой в доме "по словам супруга" (да-да, они тогда особенно выделили то, что пока все только по моим словам) была полная идиллия, посещала психолога. И вот тут началось самое интересное, веселое и новое для меня. Тот урод оказался совершенно не психологом, а просто знакомым Женьки. Знакомство это длилось около полугода и, по его словам, было близким. Я рвал и метал, готов был убить этого ублюдка. Только не за тот факт, что он спал с моей женой, а за тот, что врал! Мои доводы и мысли могут показаться банальным самоубеждением мужа, который отказывается верить в то, что ему наставили рога, но… Я знал Женю, как свои пять пальцев. Она была преданным человеком. Она потому и друзьями не обзаводилась, что жила под девизом "или всё, или ничего!". Ей не нужна была дружба, которая не до гроба. И не нужна была любовь, которая не моногамна. Если бы она заинтересовалась кем-то другим, она бы разлюбила меня. Вернее, нет, не так! Она бы заинтересовалась кем-то другим, если бы разлюбила меня! Но предварительно она собрала бы чемоданы, и всё мне честно сказав, ушла. Она не умела быть "наполовину". Она жила своей любовью и презирала предательство. И тем более не совершила бы это, будучи беременной, нося под сердцем ребенка.

Я пришел в себя, когда лежал на полу в наручниках. Меня бросили в камеру, и только ближе к вечеру выяснилось, что узнав подробности, я бросился на эту тварь с кулаками, начал крушить мебель в кабинете следователя и орал, что убью его. Само собой разумеется, я автоматически записал себя в первые подозреваемые. Неуравновешенный рогоносец. Скорее всего пришил женушку, закопал в лесочке, и теперь строит из себя убитого горем мужа. Или еще, как вариант, сам не помнит, как убил в приступе ярости, и куда дел труп. Вот теперь на стены и лезет. Честно говоря, я и сам тогда об этом подумал – ведь я совершенно не помнил момента нападения на этого ублюдка.