Юрий Пожидаев - Женские тайны

Неожиданно для себя он громко крикнул: «Запевай!», Ясон долго не заставил себя ждать и во дворе все услышали чистый голос чернокожего опера: «Соловей, соловей, пташечка! – остальные подхватили: «Канареечка жалобно поёт…!». В людях, завязших в коррупции вдруг проснулся голос их далёких предков, всю жизнь воевавших, голодавших и не раздумывая идущих на смерть ради своей земли. Любопытство в глазах работников пекарни, наблюдающих за смотром из окон, сменилось страхом. Почти все они были выходцами из Средней Азии и увидев холодную сталь во взглядах марширующих служителей закона им очень захотелось домой в родные кишлаки, подальше от этих людей, которые даже на расстоянии источают опасность. Обитателей «обезьянника», которые из-за оконных решёток тоже смотрели во двор, переполняли позитивные эмоции, в них проснулось что-то вроде патриотизма. Старый оборванный бомж, считавший «обезьянник» своим домом, потому что там было тепло, с пафосом сказал: «Им не хватает только флага и, хотя бы одного танка и было бы круче, чем в столице». Худая проститутка с бланшем под глазом задумчиво изрекла: «Я бы им дала, а потом пошла работать в приют для бездомных животных, я собачек люблю». Молодой, худой наркоман с бледным лицом сидел в углу и с ужасом ждал, когда начнётся ломка, он не понимал этот мир с парадами, войнами и пандемиями и слова этих людей были ему не понятны.

А на улице в это время песня закончилась и полицейские маршировали в тишине. Было что-то в этом марше силовиков зловещее и Туровский, видя, что надо что-то делать, скомандовал на весь двор: «На месте, раз два!». Личный состав остановился и люди с удивлением смотрели на своих сослуживцев и не узнавали их. Открытые, жизнерадостные лица, смотрящие с позитивом на жизнь, которых не смущал моросящий дождик и маленькие габариты дворика РОВД. Но это длилось короткое время, постепенно реальность окутывала людей, они мрачнели и на лицах можно было увидеть безразличие и рутинную покорность служебному долгу.

После смотра Руфляев собрал у себя в кабинете всех начальников отделов и выразил всем благодарность за участие в смотре, пообещав похлопотать о премии к Новому году. Когда все стали расходиться по рабочим местам он попросил остаться Туровского. В кабинете кроме них сидела проверяющая из столицы, она знала о чём пойдёт речь и ей было немного стыдно. Подойдя к Туру Руфляев обнял его за плечи и посмотрел так, как будто он впервые видит начальника убойного отдела. Склонив голову набок, Гриша глубокомысленно изрёк: «Горжусь и благодарен судьбе, что служу с вами Виталий Иванович, Вы не только классный сыщик, но и хороший психолог, это ваше „Запевай“, когда люди маршировали по двору, придало смотру какую-то праздничную торжественность и я буду выходить с инициативой перед руководством о проведении общегородских смотров марширующих и поющих полицейских всех наших районов». Гриша замолчал и взгляд его устремился на стену, откуда на всех взирал Президент страны, получив от главнокомандующего поддержку, Руфляев продолжил: «Твой чернокожий Ясон оказывается настоящий артист и песню запел подходящую». Он замолчал, потом посмотрел на девушку, сидящую на стуле с пунцовым лицом, потом на Тура, Гриша не знал, как деликатно озвучить свою просьбу. Виталий пришёл ему на помощь: «Григорий Фёдорович, вы хотели, чтобы Ясон показал приезжей из столицы проверяющей достопримечательности нашего города? Он стоит за дверью и ждёт моего приказа, я могу его пригласить».

Когда Ясон зашёл и остановился в нерешительности, Руфляев устремился к нему и поблагодарив за строевую песню, пожал руку. Он смотрел на Ясона, а тот думал, что наверно так его предков отбирали рабовладельцы для работы на плантациях и для своих утех. Гриша с улыбкой подумал, что похож на сутенёра в полицейской форме и повернувшись к девушке весело сказал: «Ясон в вашем распоряжении, можете его забрать, только верните в целости и сохранности, он очень ценный сотрудник».

Когда за ними закрылась дверь, Руфляев весело произнёс: «Твой Ясон со своим членом выведет наше РОВД на первое место в городе по всем показателям, только надо, чтобы с инспекцией присылали только баб». Посмотрев на Тура и увидев, что тот не смеётся его шутке, Гриша, взяв в руки спортивную сумку и направляясь к выходу, бросил через плечо: «Я в баню, потом на массаж, звоните, если что».

В коридоре Туровский увидел Жору Саряна, разговаривающего с человеком, от вида которого у Виталия поднялось настроение. На ум сразу пришёл Родион Раскольников из бессмертного произведения Фёдора Достоевского. Эдуард Караулов был также высок, бледен, на щеках колосилась жиденькая растительность, а в глазах застыла виноватость за беспокойство. Одни его считали сумасшедшим, другие непризнанным гением, а третьи несчастным человеком, не нашедшим применения своим способностям. Он родился на окраине города, в семье людей, которые трудились на земле – отец был механизатором в совхозе, а мать выращивала овощи там же. Кроме него в семье было две девочки, которые помогали родителям на приусадебном участке. Когда Эдику было 12 лет он придумал и воплотил в жизнь механизм орошения и насыщения удобрениями земли их домашнего огорода. Глинистая, истощённая почва начала давать такие урожаи, что соседи кусали локти от зависти. Эдик приходил к отцу на работу и за один день приводил в порядок всю неработающую технику совхоза. По выходным он ремонтировал личный автотранспорт селян, определяя поломку по звуку работающего двигателя. На заработанные деньги он выписывал разные научно-технические журналы и по ночам читал их в своей комнате. В школе ему было неинтересно учиться, его вопросы по точным наукам ставили в тупик преподавателей, которые часто вообще не понимали, о чём говорит этот мальчик. Со сверстниками он не дружил, считая дружбу напрасным времяпрепровождением с абсолютно чужим человеком, от которого ничего интересного нельзя для себя узнать. Зато он сошёлся с пожилым учителем физики – одиноким Виссарионом, с которым они просиживали часами, обсуждая статьи в научных журналах. Виссарион когда-то в родной Грузии проводил практические занятия среди студентов университета, что-то пошло не так, раздался взрыв, пострадали люди, а преподаватель сел в тюрьму. После отсидки, он приехал в курортный город и устроился учителем физики в сельскую школу. Университетский преподаватель увидел в Эдике божью искру и понял, что он должен помочь этому парню найти свой путь в науке. Новаторские задумки и новые подходы к решению этих задач, которые старый грузин слышал от Эдика, он решил отослать в советские научно-технические журналы и вскоре они получили ответ. Ответ был в виде молодого сотрудника компетентных органов с очень импозантной внешностью, который представился Анатолием Константиновичем Марковым. Глядя добрыми глазами на Эдика, он спокойно объяснил, что подобные публикации могут использоваться в своих целях врагами Советского Союза и что парню надо сначала закончить школу, а потом думать о науке. Разговор происходил дома у Виссариона и когда человек ушёл старику стало плохо, а ночью единственный друг Эдика умер. На похоронах было мало людей и когда все разошлись, Эдик долго сидел у свежего холмика могилы. Он только тогда понял, что такое дружба и что она бывает настоящей только раз в жизни. Эдик ещё больше замкнулся, помогал родителям, ходил в школу, а когда наступала ночь он занимался самообразованием, его мозг, как губка впитывал информацию и требовал ещё. Иногда он выходил во двор и смотрел на звёзды, ему казалось, что где-то очень далеко на другой планете, живёт такой-же одинокий гуманоид, до которого никому нет никакого дела. Эдик знал, что когда-нибудь придёт его время и он сможет показать людям свои изобретения, над которыми работал по ночам, но боялся показывать. Однажды старшая сестра, которая встречалась с соседским парнем, пришла заплаканная и на его вопросы сказала, что они были в городе на танцах, где её парня избили городские ребята. А чтобы другим сельским неповадно было ходить в город на танцы, они назначили им стрелку на пустыре за селом для выяснения отношений. Эдик поговорил с ухажёром сестры и попросил его, чтобы сельские ребята доверились ему, он сам разберётся с непрошенными гостями. Тот с сарказмом посмотрел на длинного прыщавого Эдика, пожал плечами и пообещал не вмешиваться. Когда через два дня городские вывалились из трёх «Жигулей» на пустыре с битами, кастетами и кусками арматуры, их там ждал глупо улыбающийся Эдик со спидолой ВЭФ в руках. За спиной у него находился ранец с блоком питания, провода из которого тянулись к приёмнику. Эдик попросил гостей уезжать пока не случилось беды, один из городских кинул в него куском арматуры и заржал. Тогда Эдик поднял с земли большой жестяной щит, каким покрывают крыши, установил его плоскостью к городским и соединил его клеймами с усилителем, который находился в корпусе спидолы. Вставив себе в уши беруши и зайдя за щит, он включил свой агрегат. У городских, которые с хохотом наблюдали за его действиями, сначала вытянулись лица и округлились глаза, потом они побросали своё оружие и схватились за головы. Некоторые упали на землю с криками, но большинство побежало к своим машинам, но от звука, который издавал жестяной щит не было спасения, ребятами овладел такой страх, что некоторые тут же обделались.