Георгий и Ольга Арси - Проклятие старого помещика. Исторический детектив

– Верю, поэтому и еду. Только верю, естественно, не в присутствие волколаков и чертей, а в коварный умысел чьей-то злой воли. Всё здесь, в сельце, больно запутано.

Подъехав к роще, все вышли из экипажей. Куда ни посмотреть, всюду были яблоневые сады или заросли крыжовника. Воздух свеж и наполнен весенним ароматом земли и растений. Они находились над обрывом у реки, с которого было видно версты три-четыре вперёд, снега не было, земля уже подсохла полностью. К Евграфу и графине подбежала взъерошенная Марфа.

– Вот здесь, барин, недалече я всё и видела. Следы волколаков и кровь жертв безвинных, от них пострадавших. Пойдёмте в рощу, там всё покажу, только вы, барин, рефольфер свой достаньте, мало ли чего может случиться, с рефольфером оно поспокойнее будет. А пули у вас обычные или серебряные? Нечисть только серебряными погубить возможно!

– Пройдёмте, Марфа. Показывайте, где ваши сказочные существа обитают? – ответил сыщик, смотря на неё с нескрываемой улыбкой.

Вместе с крестьянкой вошли в рощу, несколько сзади следовали графиня и управляющий. Через несколько метров Евграф подошёл к указанному месту. Возле большого кряжистого дуба заметил огромный камень, неизвестно как сюда попавший, и на нём действительно была кровь. Рядом на ветках деревьев висело несколько небрежно изготовленных корзиночек из подручной травы с остатками пищи. Вокруг камня были видны чётко отпечатанные следы крупного зверя, похожие на волчьи., но следы были не парные, как от четырёхногого зверя, а по два следа, как у двуногого.

– Вот видишь, барин, не шутила и не обманывала, я вообще всегда правду говорю. Что увижу, то и рассказываю людям. Священник мне не поверил, а управляющему нашему бесполезно что-то говорить. То на смех поднимет, то отматерит, если не в тот момент под руку подвернёшься. Вот следы перед вами, точь-в-точь, как у волколака. Наш, канцелярский, Алексашка Майлов и есть этот волколак, он конюха Ваську и съел. Я часто замечала, что пахнет он жиром, то ли гусиным, то ли бараньим. И волосы у него жёсткие, как у волка. Он и есть волколак-чародей.

– Уймись, баба, не гневи Бога, откуда здесь волколаки, волков-то всех уже отвадили, одни лисы остались. Курей таскают в округе. Ох, и Марфа, никак ты не остынешь. Баба да бес, один у них вес. Посмотрите, ваше благородие, ход следа явно людской, как охотник вам говорю. Кто-то надевал специальную обувку со следами, похожими на волчьи, и ходил вокруг камня и на выходе из рощи. Шутят люди, только неизвестно – кто?

– Если не волколаки, тогда волколисы, всё одно, нечистой силой здесь пахнет, стоять на этом буду, – не унималась Марфа, посмотрев на весёлую и довольную от приключения Ольгу.

– Вы хоть, барыня, меня поддержите. Что от этого мужика взять, мелет сам чего не знает. Кроме коней своих, ни в чём не разбирается, ни в бабах, ни в нечистой силе. Только одно знает, как про нас обидные словечки всякие и поговорки прилюдно говорить. Сам бобылём живет, поэтому и мозгов уже не осталось. Скоро улыбаться не сможет и жизни радоваться перестанет, – шумливо и быстро проговорила женщина.

Евграфу давно уже начало казаться, что эта Марфа-травница ухлёстывает за управляющим, поэтому и применяет все свои чары для покорения мужика вплоть до откровенных упрёков в безразличии к себе. Сама она была одного возраста с Михаилом Ивановичем, лет пятидесяти, может, самую малость побольше, по деревенским меркам – ещё достаточно красивая и крепкая баба ширококостного телосложения, с весёлым и раскрасневшимся приятным лицом, длинными чёрными волосами, спрятанными под платок.

«Но следы она не придумала ради Михаила Ивановича. Кровь на камне не сама разлила, кто это сделал и для каких-то целей? Речь её, конечно, деревенская, иногда неграмотная. Но кажется иной раз, что она это делает специально. Только зачем, непонятно, ведь не так глупа, как хочет казаться», – подумал сыщик.

Прилепская красавица не унималась, не давая опомниться уныло и хмуро стоящему возле Евграфа, рассматривающего следы причудливых зверей, управляющему. Возможно, пользуясь молчаливостью Тулина и поддержкой Ольги, которая весело смеялась в ответ на каждое выступление Марфы.

– Что, Михаил Иванович, упустил конезавод? Кошка да баба всегда в избе, а мужик-то должен быть во дворе, надо смотреть за хозяйством. Вот Николай Никитич Добрынин тебе головёнку и отшибёт и бородку выщиплет. Не соображаешь ничего про волколаков, так, может, про домовых тебе рассказать? Ты хоть когда-нибудь домового видел? Хотя откуда тебе. От бобыля и домовой уйдёт, что с тебя взять, мужика? Что бабе показать стыдно, то мужику смех, – не унималась Марфа.