Людмила Феррис - Жизнь в стеклянном доме

Лариса действительно была благодарна Вабузову за помощь, потому что без этой экспертизы вряд ли удалось бы довести до конца дело о попытке отравления депутата Пестерева. Она пролистала протоколы, где были записаны показания десятка свидетелей, одни говорили искренне, другие с опаской, потому что боялись Чистова и Ударникова. Следователь вспомнила, как она беседовала с начальником пресс-службы Александром Грековым.

— Я не помню, чтобы мы обсуждали на совещании какие-то способы устранения Пестерева. Такого не было. Мы просто говорили об отзыве.

— Ну как же, давайте я вас ознакомлю с показаниями других свидетелей, устрою очную ставку.

Греков взвизгнул:

— Мне не надо ничего устраивать! Бросьте ваши штучки!

— Это вы бросьте. Если у вас потеря памяти, я отправлю вас на медицинское освидетельствование. Может, вы тогда хоть что-то вспомните.

Мужчина крутился как уж на горячей сковородке.

— Повторяю, мы обсуждали всего лишь ситуацию с отзывом. Это скандал для любой власти, вы же понимаете.

— Понимаю, ситуация действительно неприятная. Но это не повод травить человека и лишать жизни. Кто первый высказал соображение, что Пестерева надо устранить? Чистов? Ударников?

— Я не помню.

— Вы находились на совещании в неадекватном состоянии?

— Почему?

— Ну, потому что плохо помните, что там происходило. Не каждый день в мэрии обсуждают вопрос, как избавиться от депутата.

— Я не имею к этому никакого отношения.

— Заблуждаетесь, гражданин Греков. Степень наказания к вам, может, будет применена и меньшая, но я предъявлю вам обвинение, как и всем участникам совещания, в пособничестве, которое заключается в содействии преступлению — советами, указаниями, предоставлением информации, заранее данным обещанием скрыть преступление.

— Вы заблуждаетесь, я был против!

— Нет, вы не смогли возразить Чистову и, значит, не препятствовали совершению преступления.

— Возразишь ему, как же, сотрет в порошок!

— А тогда скажите, уже не под протокол, как можно так себя не уважать, терпеть, когда тобой помыкают, унижаться?

— А вы работали во власти?

— У меня своя работа. — Ей было даже жалко его.

— Я о другом. Эта машина сметет и раздавит хоть кого. Единственный выход — не пытаться выпрыгнуть из нее на ходу и не стоять у нее на дороге. Вы меня арестуете?

— Пока это будет подписка о невыезде.

— А Чистов? Что будет с ним?

— Вы беспокоитесь о своем боссе?

— Да слухи ходят разные.

— Никаких слухов. Семен Палыч Чистов задержан в Таиланде за совершение тяжкого преступления, до суда находится в тайской тюрьме, и сегодня я делаю запросы по нему в Интерпол и Консульство.

Греков онемел.

— Это он отравил Пестерева?

— На этот вопрос я вам пока не отвечу. Пока.

У нее не было и еще одного ответа: кто и как установил депутату прослушивающее устройство. Осмотр кабинетов администрации ничего не дал. Если где-то информация и скапливалась, а прослушивали явно не одного Пестерева, то следы были предусмотрительно уничтожены. Она не сомневалась, что все ниточки тянутся к Чистову, он был из тех, кому важно и нужно всегда владеть информацией. Пожалуй, для следствия это останется неразгаданной тайной.

Для Ларисы это дело оказалось неожиданно сложным, потому что почти все свидетели говорили неправду, путались в показаниях, боялись реакции мэра и, главное — Чистова. Но теперь, когда Греков непременно расскажет о приключениях Семен Палыча, люди будут более откровенны.

Подстрекательство с косвенным умыслом доказать сложно. Она вспомнила одну из историй своей практики, когда свекровь постоянно жаловалась сыну на поведение невестки. Сын часто ссорился на этом основании с женой, и однажды, после очередной ссоры, убил ее. Свекровь, по мнению Сокольской, следовало осудить за подстрекательство к убийству. Тогда суд не поддержал ее — свекровь оправдали и посчитали, что доказательств прямого умысла к склонению сына к совершению преступления нет.

Сейчас свидетелей гораздо больше, но в суде они могут изменить показания, учитывая ситуацию с Чистовым, и выйти сухими из воды.

Чистов, несомненно, сильная и властная фигура нынешней администрации Угорска, он подавил волю не только Ударникова, но и всего его окружения.

По сути, городом управлял именно этот человек, он ни под каким предлогом не отдал бы свою власть никому, и кто пытался сделать хоть движение в эту сторону, его раздражал, злил, мешал, очень мешал. Но Чистов был настолько осторожен, что осуществлял только интеллектуальное подстрекательство к преступлению, что доказать очень сложно. Исполнителем его воли явно был другой человек, более слабый и зависимый.