Людмила Феррис - Жизнь в стеклянном доме

Весь тот год, что Глеб провел в психушке, он ощущал себя в состоянии невесомости. Тупо наблюдал, как ему ставили уколы, после которых он вытягивался на койке, как растение, и спал, спал, спал. Беседы с врачом его удручали, что он мог рассказать старому доктору, когда не понимал, проснется внутри его зверь или нет? Врач смотрел на него участливо, задавал много странных вопросов:

— Нравится ли тебе твое имя?

— Как складываются твои отношения с родственниками?

— Слышишь ли ты голоса?

— Преследуют ли тебя видения?

— Есть ли у тебя навязчивые идеи?

— Чем тетрадь отличается от книги?

Доктор просил при этом отвечать максимально быстро и честно, наблюдал за его реакцией и мимикой. Иногда врач изображал непонятливость, уточнял вопросы, провокационно комментировал ответы, чем выводил Глеба из себя. Он отвечал неохотно, сквозь зубы, моргал глазами, прикидывался, что не понимает. Зверь в это время глубоко спал, и Глеб не стал о нем ничего говорить.

Вместе с ним в больнице не лежали маньяки с мыльными глазами, которые прятались по подворотням и искали, на кого бы напасть. Больные с таким диагнозом, как у него, работали в профессии, которая давала им возможность общаться с детьми или подростками. Многие из них обнаруживали в себе интерес к детям внезапно, после тридцати лет.

В медицинском учреждении вслух не говорили, какую болезнь они здесь лечат, но больные понимали, что у каждого из них существует грань между патологическим состоянием, когда человек не может противостоять своему влечению, и пресыщенностью поиском новых ощущений.

Когда Глеба Пахнутого выписали из психиатрической клиники домой, тети Лизы уже не стало, она умерла от сердечного приступа.

— Лиза не пережила позора, — высокопарно сказал ее муж, увидев на пороге квартиры Глеба. — Ты урод, придурок!

Глеб молчал, потому что идти ему было некуда. Но жить в одной квартире с племянником жены его родственник, отставной военный, не собирался, хотя Глебу все же помог. Он сумел выправить ему по своим каналам аттестат о среднем образовании, а потом определил в армию. Всю жизнь прослуживший и сверявший свою жизнь с воинским уставом мужчина искренне считал, что только армия делает из оболтуса человека. Лечение Глебу Пахнутому помогло, сознание его прояснилось, и он с содроганием вспоминал о своей страшной истории. Армия мобилизовала его внутренние силы, и он даже стал забывать то время, когда «был плохим парнем». Он заочно окончил институт, начал работать и все время прислушивался, — не проснулся ли зверь внутри его? И все-таки перехитрить зверя ему не удалось, тот вырвался наружу, когда Глеб совсем этого не ждал.

Потом шла тяжелая борьба, исход которой был не в пользу Глеба Пахнутого. Всех тех «маленьких кокеток», с которыми он предавался желаниям, он оставлял живыми. С ними он испытывал чувство всемогущества, он был «сверхчеловеком».

Суровая правда жизни состояла в том, что когда сознание прояснялось, он понимал, что хочет избавиться от пагубного влечения, но самому ему не справиться. Если он придет в обычную психбольницу, где провел не один месяц, его могут оставить там пожизненно. Он мечтал, что сможет получить помощь психологов, психотерапевтов, сексологов и психиатров, когда обратится к ним без опасения огласки и расскажет о неподвластном воле желании. Соответствующие больницы, конечно, существовали, но лечение было таким дорогим, что нужно было продать коллекцию машинок и еще добавить столько же.

Никто на работе и не догадывался о его «второй жизни», а то, что у него не было друзей, — да разве это преследуется в нынешнее время?

Вот и сейчас ноги сами притащили его к школе. Он скрипел зубами и чертыхался, боясь выпустить зверя. Глеб снова думал о том, что нужно лечиться, и чем быстрее, тем лучше. Он нашел уже нужную клинику в Москве и готов был продать свою любимую коллекцию машинок.

«А может, пока не продавать? — шептал ему зверь. — Вдруг этому пупсику твоя коллекция понравится?»

Девочка в красной шапочке гуляла в школьном дворе, она подкидывала пожухлые листья, кружилась, а он сидел на скамейке и думал, как ему окликнуть малышку, хотя и не малышка она совсем — на вид лет восемь-десять, самый лучший для него возраст, и ему наплевать на условность и запреты. Наивная и глупенькая — он ее не обидит, но она будет делать все, что прикажет ей взрослый дядя. Он не идиот, чтобы снимать это все на видео и потом продавать за огромные деньги, он будет это делать для себя. Кстати, всеми любимый фильм «Поющие в терновнике», о том, как девочка влюбилась во взрослого мужчину, а потом пронесла любовь к нему через всю свою жизнь, — почему-то ни у кого не вызывает удивления. Глеб тоже мечтает, и его мечта в красной шапочке совсем рядом, стоит только протянуть руку. Он наконец решился.