Яна Темиз - Рай на земле

Ерунда какая! Она сейчас же пойдет и спросит, и не просто спросит, а будет расспрашивать всех и каждого, и будет делать это как само собой разумеющееся, и пусть знают, что она беспокоится и не доверяет их хваленому отелю и курорту, где с человеком может случиться все, что угодно. И пусть попробуют улыбнуться и намекнуть ей, что ее привлекательный и моложавый муж мог отлучиться, не поставив ее в известность, она им покажет! Она заставит их встревожиться, и заняться поисками, и сообщить в полицию… пусть только попробуют не принять ее всерьез и отказаться. Она тоже умеет быть настойчивой и упрямой, она умеет руководить и отдавать указания, которых не смеют ослушаться, она кое-чему научилась у мужа и свекрови.

Когда зазвонил ее телефон, она была в лифте.

Слава богу, с облегчением подумала она и приготовилась обрушить на него все упреки, на какие была способна. Номер почему-то не высветился на экране, и она с опозданием вспомнила, как Олег говорил, что звонки из-за границы могут и не определяться. Кто-то дорвался! Стоило на несколько часов включить телефон, и вот, пожалуйста, отдохнуть не дадут!

– Лида, – как всегда, недовольно проскрипела ей в ухо свекровь, – я не понимаю, где Олежек?

Если бы я сама понимала, где ваш Олежек! Она еще больше разозлилась на мужа: еще не хватало объясняться с его маменькой! Ее так и подмывало заявить ей, что с утра не видела ее сыночка, пусть тоже понервничает.

Профессионализм врача, однако, взял верх, и, стараясь по привычке оградить больную от волнений, она как можно равнодушнее сказала:

– Он на пляже, Анна Ивановна, и, наверное, звонков не слышит. Сегодня не очень жарко, он почти целый день там. Плавает…

– А ты где? – требовательно спросила старуха.

– Я только что оттуда, – быстро соврала Лидия Дмитриевна, – зашла вот в номер.

Сейчас она спросит зачем, ей все надо! А потом еще вспомнит, про Аспендос, она все про всех помнит!

– Зачем? Что тебе на пляже не сидится? Два года не отдыхала и сидишь в номере! Так ты и в Москве могла отдыхать! А разве ты не ездила в этот… античный?.. Олег там три раза был, а ты ничем не интересуешься!

В данный момент очень даже интересуюсь. Только не античными камнями, а вашим дорогим сыночком – вот только говорить этого не полагалось.

– В Аспендос мы ездили утром, я уже вернулась, – привычно спокойным, размеренным тоном ответила она. – И на пляже я была.

– Могла бы и не ходить, у тебя же плечи обгорели! Ты все-таки врач, сама должна понимать! На тамошнем солнце…

Избавь меня бог, в который раз думала Лидия Дмитриевна, избавь меня от этих наставлений, поучений, нотаций; избавь меня – и я никогда больше ни о чем не попрошу, и я поклянусь не стать такой, как она, я уже сейчас отдалилась от сына – только чтобы не уподобляться, чтобы не мучить его, чтобы не стать вечным кошмаром его жизни. Ей уже столько лет – разве не хватит, господи?!

– Я скажу Олегу, чтобы он вам перезвонил, – ей удалось вклиниться в паузу, что, впрочем, не могло защитить от обвинения, что ее перебили.

– Ты никогда не дослушиваешь, я говорю, как в пустоту! И Олегу незачем напоминать, он мне и так вечером позвонит. Я говорила с ним утром, и, кстати, он не собирался ни на какой пляж!

– Когда? Когда вы с ним говорили? – она, как могла, попыталась скрыть свою заинтересованность, но это ей не удалось. Интересно, ей он сказал, куда собирался?

– Какая разница? Почему ты спрашиваешь? Нет, ты должна объяснить мне, что происходит! – с непонятной и неожиданной проницательностью заявила старуха.

– Ничего не происходит, Анна Ивановна! – она уже вышла из лифта в просторный красивый холл, и кричать наскоро придуманные оправдания ей хотелось меньше всего. Какие-то люди, скорее всего понимающие по-русски, ибо таких здесь было большинство, проходили мимо, и одна женщина, как показалось Лидии Дмитриевне, с интересом на нее посмотрела. – Все в порядке. Олег на пляже, я тоже туда сейчас пойду. У меня вот-вот сядет батарейка, мы вам перезвоним.

Это тоже было одним из рубежей, на котором вечно шли бои: «мы» упорно говорила Лида о них с Олегом – и никогда не слышала «вы» или «они», только «Олег и…», словно она была какой-то случайной спутницей ее сына, которую можно с легкостью заменить на кого угодно. Объединяющих их в семью местоимений свекровь не признавала.

Этот звонок встревожил ее по-настоящему.

Лидия Дмитриевна поняла, что до этого намеренно накручивала себя, чтобы иметь право потом выговорить мужу, упрекнуть его за доставленную ей тревогу, но до настоящего беспокойства дело не доходило. Теперь же ее охватил страх. Уже почти стемнело: он не может быть на пляже. Мать наверняка звонила ему не один и не двадцать один раз, прежде чем унизиться до обращения к невестке.