Яна Темиз - Рай на земле

Кажется, работа останется при ней, и это успокаивало. К тому же она видела, что управляющий куда-то уехал, а значит, ее ложь была не совсем уж и ложью, а что она хотела или не хотела, проверить невозможно.

– Я был здесь. Я сегодня никуда не отлучался. И к тому же телефоны для чего-то придумали, да?

– Но я видела, что вы уезжали… а за рулем вы никогда не разговариваете, я знаю, и поэтому…

– И поэтому! – передразнил ее Латиф. – Никуда я не уезжал, вам показалось! Ладно, неважно, хорошо, что вы ему позвонили, делайте, что задумали… а горничной заплатите, что ли. И припугните как следует, вы умеете.

Он слушал, как она говорила по телефону с горничной, и думал, что, может быть, все еще и обойдется. В конце концов, что такое горничная? Пустое место. Зато сама Дилек теперь у него в руках – больше, чем прежде. Не ожидал он от нее, никак не ожидал. Впрочем, он и от собственной дочери не ожидал… и что вышло? И эта не каменная, лет-то уже немало, небось, старая дева – вот и запала на это смазливое ничтожество.

Парня, понятное дело, он не выгонит. Ни его, ни Мурата.

Пусть они будут здесь, эти подонки, чтобы обслуживать себе подобных богатых подонков, – это его тайная война, тихая и незаметная месть, почти единственное, что он может себе позволить против них, каждое лето слетающихся сюда, безмозглых перелетных птиц.

Между тем пришедшая в себя Дилек снова говорила по телефону, судя по тону и английскому языку, с клиентом.

– Что там еще? – для порядка поинтересовался Латиф.

– Это та самая русская, с которой крутит обманутый муж. Зовут Вера, живет в семьсот третьем, – Латиф кивнул, давая понять, что подробностей не требуется. – Она по другому вопросу. Какая-то дама из «Дедемана» не может найти мужа и обратилась к ней. Сама по-английски не говорит, просит помочь…

– Значит так, – решительно сказал Латиф и встал, – мне все равно, как вы будете выкручиваться, но чтобы больше никаких поисков пропавших мужей и жен! Это не наше дело, ясно?! Мы не обязаны следить, куда и с кем ходят наши клиенты, мы гарантируем им конфиденциальность! Если ее мужу угодно где-то шляться, это нас не касается. Разбирайтесь с ними сами, только никакой самодеятельности. Это вне нашей компетенции, что вам прекрасно известно. Тем более что клиент не наш. Достаточно того, что здесь этот полицейский крутится, и уже разговоры пошли об утопленнице! Выпроводите ее под любым предлогом и все. Если через несколько дней муж не явится, пусть обращается в полицию, в посольство, в ООН – куда пожелает! Хоть к черту – только не к нам!

Всю дорогу они делали вид, что ничего не происходит, но получалось это плохо.

Потому что все трое думали об одном и том же.

– Почему она не сказала толком, что случилось? – в который раз говорила Елена Георгиевна. – Надеюсь, ничего страшного?

– Ничего, миссис Елена. Как я понял, Айсель просто собрала вещи и уехала в аэропорт. Предварительно поскандалив и наделав шуму.

– Она так сказала?

– Нет, но я все-таки знаю свою жену.

– И теперь вы полетите за ней – искупать вину? По-моему, это совершенно…

– Что значит «искупать»? Купаться? Покупать?

– О господи, нет! Ну как вам объяснить? Она сделала так, чтобы вы чувствовали себя виноватым за то, что испортили ей отпуск, понимаете? Теперь, по ее расчету, вы должны мчаться за ней и… искупать, то есть извиняться, просить прощения, делать подарки. В каком-то смысле, наверное, действительно покупать… ее и продолжение спокойной жизни. Но это неправильно.

– Неправильно? – переспросил Энвер, едва вслушивавшийся в речь пожилой дамы.

– Конечно, неправильно! – воодушевилась Елена Георгиевна. – Вы не должны никуда мчаться, вы должны сесть и подумать. И сделать выбор. Своим отъездом она поставила вас перед выбором, вот и все. Что у вас в Турции до сих пор разводов не существует? Вас забросают камнями?

– Нет, конечно. Но все не так просто. Я очень виноват перед ней и должен…

– Да в чем вы виноваты?! У вас любовь, это невооруженным глазом видно, а вы находите какие-то причины… это все глупости, поверьте! Вы потом пожалеете, как я! Только поздно будет, понимаете?

Вера молчала.

Она не могла заставить себя принять участие в этом англо-русском споре, она не помогала им понимать отдельные сложные слова, она знала, что вовсе не слова решают ее судьбу, такие решения принимают молча и в одиночестве.

Она свое приняла. Она не даст всему этому так просто оборваться, она будет бороться за себя и свое будущее рядом с этим мужчиной – только не словами. Слова ничего не могут. Он должен почувствовать ее решение и принять свое.