Алексей Биргер - Похоронное танго

— Кто — она? — я присел рядом с ним на корточки. Мог бы и не спрашивать: на губах Мишкиных виднелся слабый след губной помады, дорогущей такой, нежного оттенка, с жемчужными переливами. Только одному человеку могла такая помада принадлежать.

— Она… появилась… Сказала, ей так жаль, что она опоздала… Что сейчас ей спешить надо, но она обязательно будет со мной, и мы поедем, в Швецию… Спросила, чего я хочу… Я сказал, хочу, чтобы меня поцеловала… Если ей не противно, потому что я весь в грязи и крови… И она наклонилась, и поцеловала меня, долгим поцелуем… А я-то, дурак, не поверил тебе, что она вернется, в самые опасные места лез, смерти искал… Чуть не нашел, кретин, представляешь?.. Но этот, который меня подранил, он не далеко уплыл… — Мишка приподнялся на локте, поглядел на катер и улыбнулся, на этот раз не блаженно, а зло так, и довольно при этом. — Вон, видишь?.. Но теперь все хорошо будет… Теперь мы с ней в Швецию… В баньку на берегу фьорда… Дай мне только в себя прийти…

И его глаза закрылись.

— На носилки его, — негромко сказал кто-то.

Я оглянулся. Оказывается, когда Гущиков знак делал, это он санитаров за собой поманил.

— Что за Швеция? — спросил у меня Гущиков. — Что за "она"?

— Да так, — вздохнул я. — Мечта у него была, со шведами контракт подписать и в Швецию уехать работать… А кто такая "она" — понятия не имею, кого он вообразил. Мало ли девчонок у него было…

Мишку подняли, на носилках понесли, а я тихо спросил у врача, который санитарами распоряжался:

— Доктор, как он?..

Врач поглядел на меня и ответил мрачно:

— Не жилец.

И пошел я рядом с носилками сына, всю дорогу шел, на его лицо глядя, такое спокойное и уверенное. И лишь когда его в одну из машин "скорой помощи" положили, и дверцы захлопнулись, и машина, завыв сиреной, прочь понеслась, я по сторонам огляделся.

Весь этот ОМОН, или кто он там был, только бродил вокруг, покачивал головами и ахал. А мои все на лужайку перед домом спустились. С Константином санитары возились, руку ему обрабатывали. А Гришка сидел на капоте машины, весь грязный и закопченный, и по сторонам оглядывался. Зинка и Катерина на ступеньках веранды стояли, рядышком.

Я к Гришке подошел и за плечо его тронул. Он очнулся от забытья и проговорил, с тихим таким недоумением:

— Батя, мы их всех положили… Мы их всех положили, батя…

Тут и Гущиков к нам подошел, с ещё одним человеком. Я как на этого человека глянул, так и понял — "важняк" из Москвы, больше некому.

— Надобно отконвоировать тебя, Григорий, — сказал Гущиков. — Для дальнейшего разбирательства. И, вообще-то, наручники на тебя надеть было бы положено, но не хочется…

— А то и одеть можете, — невесело улыбнулся Гришка. — Я вам их для смеху порву.

Он поднялся и в сторону веранды рукой помахал.

— Жди меня, Катерина! Обязательно дождись!

Она со ступенек сорвалась, к нему побежала. Прильнула к его груди.

А Гущиков меня за локоть тронул.

— Еще одно… Вашему младшему, говорят, руку спасти не удастся. Или ампутировать придется, или будет жить с рукой вроде крабьей клешни.

— Ну… — столько всего навалилось, что только и оставалось — шутить. — Зато в армию не попадет, в Чечню не загремит.

— Да уж… — Гущиков не выдержал, улыбнулся. — А стоило бы ему в Чечню — как на курорт после такого…

А Гришка Катерину по волосам поглаживал, приговаривая:

— Да не убивайся так. Я вернусь, обещаю тебе, — и, мягко отстранив её от себя, повернулся к ждущим милиционерам. — Ведите меня, куда надо.

Они и повели. То есть, он сам к машине пошел, а они сзади вышагивали, навроде почетного эскорта.

Я поглядел ему вслед и Катерину за плечи обнял.

— Ничего, дочка. Теперь наше дело — ждать. А это дело, я тебе скажу, нам привычное.

— И ждать совсем недолго придется. Оправдают его. Необходимая самооборона и прочее, — это "важняк", до того молчавший, будто воды в рот набрав, вдруг взял и подал голос.

— Откуда вы так твердо знаете? — обернулась к нему Катерина.

— Знаю, потому что мне знать положено, — усмехнулся он. — Вы ведь Екатерина Максимовна Кузьмичева?

— Да. Я самая.

— Давайте в дом пройдем, поговорим. Ведь, как я понял, вы дом почти продали?

— Да… А почему вас это интересует?

— Потому что я, среди других моих обязанностей, и представитель покупателя, в некотором роде. Так что не волнуйтесь. Как мы с домом все утрясем, так и все остальное хорошо будет.

— Да, прошу, — и Катерина в дом его повела.

А меня силы оставили и я на траву присел, среди бродящих и покачивающих головами омоновцев. Краем уха услышал, как кто-то сказал, весело хмыкнув: