Алексей Биргер - Война орхидей

Мария, конечно, напряглась, когда узнала, что перевод предназначается женщине.

— Кто она такая? — спросила она, чуть отстранясь, но не откидывая его руку, обнимавшую её обнаженные плечи; в этот раз они удрали в тихую гостиницу небольшого городка между Парижем и Реймсом. Хотели доехать до Шампани, но не доехали — им был дорог каждый час. — Она красива?

— И даже очень, — ответил Гитис. — Но её красота — не для мужчин. Не для меня, во всяком случае.

— Тогда что тебя с ней связывает?

— Кой-какие дела. Ее муж был известным банкиром.

— Был?

— Да, был. Его застрелили в Генте.

— И ты не хочешь, чтобы тебя тоже застрелили? Поэтому и отправляешь ей деньги через вторые руки?

Гитис рассмеялся.

— Все не так страшно. Но мне, по ряду причин, совсем не хочется засвечиваться. Поэтому я и прошу тебя отправить ей деньги под чужим именем. И никому никогда не рассказывать об этом переводе. Конверт с деньгами я тебе передам.

— Большая сумма?

— Порядочная.

— Хорошо, — сказала она после секундной паузы. — Я все сделаю. Но ведь ты мне когда-нибудь расскажешь о… о подоплеке?

— Обязательно! — заверил он. — Как только будет можно. И пойми, это очень серьезно — иначе бы я тебя не попросил… — и тоже взяв легкую паузу, он добавил. — Это относится к той части моей жизни, о которой ты… от которой я тебя всегда оберегал.

Она улыбнулась.

— А может, и не надо было меня беречь. Я не неженка. Я рада, что ты меня чуть-чуть впустил в эту свою «другую» жизнь. Я хотела бы знать о тебе все.

— Придет время — узнаешь, — пообещал он, хотя сам не очень в это верил.

Мария уехала — с деньгами для легендарного Богомола, а Гитису осталось только ждать.

— Ты, что, садоводством решил заняться? — осведомился Андрей Хованцев, когда его старший компаньон, Игорь Терентьев, объявился наконец в офисе их детективного бюро — уже где-то ближе к полудню. Особенных дел и срочных обращений не было, и Андрей, устроясь в кресле и попивая кофе, перелистывал горы брошюр, журналов и специальных альбомов, которые все так или иначе были связаны с уходом за парниковыми растениями — за орхидеями, в основном. Недоумевая при этом, зачем Игорь приволок в офис всю эту прорву сугубо специальной литературы.

— Ты будешь очень смеяться, — ответил Игорь, — но это — наша новая работа. И при том очень дорого стоящая.

— Будем разводить редкие цветы для цветочных салонов — в виде приработка к детективной деятельности? — спросил Андрей.

— Вовсе нет! От детективной деятельности отрываться не придется… Игорь снял пальто, потянулся, разминая могучие плечи, и, приоткрыв дверь, сказал, обращаясь к сидевшей в приемной секретарше. — Мариночка, будь добра, сделай мне кофе, и что-нибудь пожевать. С раннего утра на ногах… Так вот, — опять повернулся он к Андрею. — Если попытаться перечислить всю уголовщину, связанную с орхидеями, то, наверно, недели не хватит. У этих цветов особая репутация. «Орхидеями» эти цветы назвали римляне, и в переводе название означает «мужские яйца». Считалось, что они обладают даром безмерно повышать потенцию и будить в мужчинах и женщинах такую страсть, что те оказываются способны бесконечно предаваться любви. И что сами эти цветы произошли из семени, которое дикие животные — в основном, такие, как быки, олени и кабаны, то есть, по римским поверьям, могучие и ненасытные в любви — пролили на землю во время случек, — Игорь говорил все это, как будто лекцию читал. — В английском фолианте 1657 года об орхидеях сказано, что «им потребны жара и влажность, они принадлежат знаку Венеры и способны безразмерно возбуждать похоть». Как тебе все это нравится?

— Безумно интересно, — сказал Андрей.

Тут Марина принесла кофе, и разговор на секунду прервался.

— А если начинать с главного… — продолжил Игорь. — Ты когда-нибудь слышал об «утраченных», или «потерянных», орхидеях?

— Их кто-то потерял? — глупо спросил Андрей.

— Они сами потерялись, — усмехнулся Игорь, садясь в кресло. Утраченными орхидеями называются такие, которые существуют только в цивилизованном мире. Нашли, понимаешь, экземплярчик в бразильских джунглях или где там еще, а потом либо забыли в каком месте выкопали, либо ни разу больше этот вид не встретили — но только человек оказывается владельцем уникального сокровища.

— Разве нельзя размножить этот цветок в условиях оранжереи? поинтересовался Андрей.

— Вообще-то, можно. Но когда вид нельзя отыскать в дикой природе, это ставит под угрозу существование и немногих окультуренных образцов. Любая случайность — и они исчезнут безвозвратно. Один из примеров — Cattleya labiata vera, родом из Бразилии. В конце девятнадцатого века эти цветы начали гибнуть в оранжереях один за другим, по неизвестной причине, и в итоге не осталось ни одного. А отыскать их заново в дикой природе не удавалось. Ну, у этой истории конец счастливый. Прошло больше пятидесяти лет, и один любитель орхидей увидел, на дипломатическом приеме в Париже, несомненную Каттлею лабиату на корсаже прекрасной бразилианки. Когда он трепещущим голосом спросил у нее, откуда этот цветок, она с легким недоумением ответила, что с её родины, из такого-то места рядом с плантациями её семьи… И великолепная Каттлея вернулась в культурный обиход. Но есть виды, которые так и сгинули безвозвратно. Поэтому орхидееведы — или как их там назвать? — буквально боятся дышать на такие цветы. Во всяком случае, стоимость некоторых видов таких «утраченных орхидей» может доходить до двухсот пятидесяти тысяч долларов. Украсть один цветок по заказу какого-нибудь калифорнийского мультимиллионера, помешанного на орхидеях — это повыгодней, чем вскрыть банковский сейф!