Алексей Биргер - Война орхидей

— Все так, — со вздохом сказал Андрей.

— Воспользуется Повар этим оружием или Зараев до конца дней тихо и мирно проживет в Европе — сказать пока невозможно, — продолжил Игорь. Ведь и Повар понимает, что это оружие хорошо, пока им можно угрожать, а Зараев, вставший у власти, может начать осуществлять меры, которые и Повару не слишком на руку… И слишком большую войну придется вести. Любой политик, делающий капитал на громких призывах навести порядок в Чечне, сам с удовольствием заплатит, чтобы Зараеву перерезали глотку. Наши московские мерзавцы обязательно стакнутся с чеченскими — чему мы уже имеем наглядный пример. Но пока Повар сможет держать их всех в ежовых рукавицах… Ты, что, не слушаешь меня? О чем ты задумался?

— О том, сколько во всем этом было грязи и крови, — сказал Андрей. Просто мутит.

— Да, — согласился Игорь. — Одно из самых грязных дел, с которыми нам приходилось сталкиваться. Это, знаешь… Похоронить и забыть. Хотя, конечно…

Он не договорил. Как можно будет не думать иногда о девочке, повешенной где-то в глухом углу, об обгорелом трупе Беркутова, о том, как приходилось «держать лицо» перед мерзостями Курослепова, о том, что ты чуть не был предан давним другом (если насчет того, что, по первоначальному плану Повара, именно Гитис должен был сообщить в местную дежурную часть о заложнике в доме Курослепова, практически «закопав» при этом Игоря, ещё можно было сомневаться, то в том, что именно «Литовец» подкинул информацию бандитам о ценности для Богомола человека, которого она отправит посланцем за орхидеями — такой ценности, что в обмен на него она сдаст Зараева — у Игоря сомнений почти не было), и о многом другом — обо всем, что понадобилось, чтобы Повар мог успешно разыграть свою комбинацию. Такие шрамы остаются навсегда — и обладают неприятной особенностью ныть по ночам или в самый неподходящий момент.

— Вот ещё немного деньжат подкоплю — и уйду из этого дела, — проворчал Игорь.

— Схожее желание, — кивнул Андрей.

— Ну, что? Домой, отсыпаться? — спросил Игорь.

— Ты езжай, — ответил Андрей. — А я задержусь. Хочу кое-что проверить.

— По этому делу?

— Да, мелочи. Чтобы, понимаешь, расставить все точки над «ё».

— Какие именно мелочи? — нахмурился Игорь.

— Мне, например, интересно, можно ли узнать через компьютерную сеть, сколько человек платит за покупку по кредитной карте. Ведь весь платеж проводится через электронную связь…

— Конечно, можно, — сказал Игорь. — А зачем тебе?

— Меня интересует, могло ли в свое время ведомство Повара узнать, сколько Богомол заплатила за букет на Тишинке. Ведь она рассчиталась по кредитной карте, а Коревой дала дополнительно… сколько там, двести долларов, если правильно помню?

— Разумеется, ведомство Повара это могло узнать в два счета, — ответил Игорь. — Но прошел почти год, и вряд ли этот платеж сохранился в компьютерных базах данных. А какой смысл?..

— Мне до сих пор хочется найти начальное звено, для собственного удовлетворения, — сказал Андрей. — Смотри, допустим, они узнали «орхидею-призрак». А потом видят, что Богомол за весь букет заплатила в двадцать раз меньше того, что стоит одна эта орхидея. За бесценок продают только ворованное и браконьерское. Они выясняют, что спереть орхидею у Курослепова из всех сотрудниц магазина могла только Корева. Что связывает её с Курослеповым? Почему Курослепов не стал наказывать её за кражу?.. Вот и возникает у Повара первая зацепка, от которой он начинает разматывать клубок. Как видишь, практического смысла никакого, но мне хочется выяснить, так это было или не так.

— Опять хитришь? — грозно прищурился Игорь.

— Вовсе нет. Можно мне удовлетворить любопытство?

— Удовлетворяй, сколько вздумается. Что до меня — то я домой, и на боковую. Еле на ногах держусь.

— Я надеюсь, у меня это не займет много времени, — сказал Андрей.

— Да сиди хоть до Страшного Суда — была бы охота, если она пуще неволи!

Когда Игорь ушел, Андрей включил компьютер и постарался сосредоточиться. С компьютером он работал не очень много, и, хотя благодаря складу ума бывшего шахматиста, разбирался во всем с пол-оборота, все-таки боялся напортачить. Ведь поиски ему предстояли довольно сложные.

Он был уверен, что запись Садовникова «успокоил насчет цены» относилась к букету Богомола. Но тогда кто такой был этот «Джон Ста…», возникший почти через год. «Судья»… Какой судья? Вообще-то, слово «жюри» указывало, что он мог быть одним из постоянных судей большого жюри международных выставок орхидей. Учитывая все вместе — включая интересы и круг общения Садовникова — это было самое естественное объяснение. Но откуда вдруг этот Джон узнал про несуразно низкую цену, уплаченную Богомолом за букет с орхидеей-призраком? Почему это его так взволновало, что он примчался в Москву?