Николай Юрконенко - Белый олень. Часть 2. Стюардесса

«Тов. Романов С. А., на Ваше заявление направляется справка с имеющимися данными на Дадукалова Андрея Александровича, осужденного Коллегией ОГПУ 21-го августа 1934 года к исключительной мере наказания, расстрелу.

Дело в отношении Дадукалова А. А., 1875 года рождения, уроженца села Вейтелевка Воронежской губернии, до ареста работавшего заведующим бактериологической лабораторией при институте экспериментальной ветеринарии в г. Москве, признанного виновным в том, что является участником контрреволюционной шпионской организации, связанной с японскими разведывательными органами, и занимавшегося вредительством в области животноводства, в связи с чем приговоренного к расстрелу, с заменой заключением в ИТЛ строгого режима сроком на десять лет (ст. ст. 58—4, 58—6, 58—7 УК РСФСР)

4-го января 1957 года уголовное дело пересмотрено трибуналом Забайкальского военного округа в порядке надзора. Постановление Коллегии ОГПУ от 21-го августа 1934 года отменено, и дело в отношении Дадукалова А. А. прекращено за отсутствием состава преступления. Гр-н Дадукалов А. А. реабилитирован.

Председатель военного суда ЗабВО

полковник юстиции Савин П. Е.

Прокурор отдела по надзору за исполнением

законов о федеральной безопасности,

юрист 1-го класса Фадеев М. И.»

Ошарашенный прочитанным, Сергей заходил по комнате, снова и снова перечитывая страшное содержание документа. В висках часто-часто запульсировало: вот, значит, как сложилась судьба доктора Дадукалова. Для семейства Рассухиных это будет ударом. Как это там сказал Алекс: «Мой дед был выдающимся патриотом России!» Но именно выдающихся-то патриотов и ставили ОГПУшники к стенке первыми! Впрочем, Дадукалову смертный приговор заменили десятью годами каторги, сжалились! А что, если он не умер тогда, когда заболел в лагере и, отбыв свой срок полностью, вышел на свободу? Тогда почему не дал знать об этом в Америку?

Сергей горько усмехнулся про себя: «О чем это ты, парень?! Написать в Штаты в годы сталинского мракобесия означало добавить себе еще десятку к уже отбытому за решеткой. Да и вышел ли Дадукалов из лагерей живым? Сомнительно… Человек в годах, интеллигент, непривычный к тяжелому физическому труду, не смог бы отбыть столь длительный срок. Да-а, дела… Так, а что там еще в конверте?»

« Сергей Александрович! Это пока все, что мне удалось отыскать по А. А. Дадукалову. Думаю, для начала достаточно, по крайней мере, его родственники теперь будут знать, что их дед и прадед уничтожен Режимом. Можете отослать в США копию документа. Я буду продолжать работать по своим каналам: нужно установить, что послужило поводом для ареста, где отбывал наказание Дадукалов, вышел ли живым из тюрьмы, а если нет, то где похоронен? Это и еще многое необходимо узнать, раз уж взялись помогать американцам. Меня эта история тоже весьма заинтересовала, и я буду содействовать Вам, чем только смогу.

До свидания,

Геннадий Жеребцов».

Было семь часов мрачного промозглого зимнего утра, когда Сергей очнулся от глубокого забытья, о времени поведал звякнувший было будильник. Не дав ему разразиться нескончаемой трелью, Сергей нажал на кнопку, взглянул на Ларису. Она лежала рядом, свернувшись калачиком, как ребенок, и бродила где-то далеко-далеко в стране сновидений.

Осторожно, чтобы не потревожить ее, Сергей выбрался из постели. Когда он, окатившись холодным душем, вернулся, Лариса все еще спала. Тихонько устроившись рядом, долго смотрел на девушку и улыбался, вспоминая ощущения прошедшей ночи, когда их тела, слившись воедино, неистовствовали в сладких любовных утехах. Очевидно, она почувствовала сквозь сон его пристальный взгляд, веки затрепетали, приоткрылись, глаза встретили улыбку Сергея.

– Вставай, котенок, – он чмокнул ее в нос. – Я пошел готовить завтрак.

– Хорошо, милый, – сипловато проговорила Лариса со слабой ответной улыбкой.

За столом, аппетитно поглощая яичницу, Сергей спросил:

– Ты домой поедешь или останешься?

– Поеду, мама ждет, да и по Лёньке соскучилась. Ты меня отвезешь, Сережа?

–Естественно. Только давай поторапливаться, меня к десяти заместитель генерального вызвал.

Она замерла с поднесенной ко рту чашкой дымящегося кофе:

– О, Боже! Что-нибудь серьезное?

– Понятия не имею, – сосредоточенно наморщил лоб Сергей. – В эскадрилье тоже ничего не знают.

– После аудиенции обязательно позвони, мне то-то тревожно.