Наталия Уайльд - Вместо жизни…

Сердце застучало быстрее, он схватил руль руками как можно сильнее и боялся его выпускать.

«Не хватало еще разбиться насмерть, вот бы проверил».

Минут через 5 он собрался с силами и продолжил движение.

Приехав домой, он налил себе ванну горячей воды с кучей пены, и влез в нее. Температура воды была такой, что он готов был свариться, но его все устраивало.

Он положил голову на бортик и закрыл глаза. В этот момент он вспомнил о том, что Артём писал в дневнике. О сне, как он, лежа в ванной, вскрывал себе вены.

Андрей открыл глаза и протер их руками. Все-таки недолго музыка играла, его сумасшествие и навязчивые мысли к нему возвращаться.

Он снова вспомнил того типа из парка, и передернул плечами, будто по коже пробежал холодок. Ну что такое? Почему он не может выбросить слова этого типа из головы. Это же просто городской сумасшедший.

Андрей повернул голову влево и увидел, что около зеркала лежит какой-то посторонний предмет. Он прищурился и распознал его – это желтая роза с черной лентой. Парень не поверил своим глазам, и решил подойти и посмотреть поближе, может ему кажется. Он вылез из ванны и накинул халат. Пока он его завязывал, он шел к зеркалу и не отрывал взгляда от цветка.

Андрей бы никогда не принес домой цветок, так как он не любит цветы, а тем более этот, а тем более с такой лентой.

Он подошел к стеклянной полочке у зеркала и взял в руку желтую розу. Ему не кажется, цветок настоящий.

Андрей посмотрел в зеркало, а затем рукавом халата вытер с него пар. Он увидел в воде какое-то движение, будто в ванной под водой что-то было.

Это что-то начало подниматься из воды, причем пены там больше не было. И через какое-то мгновение Андрей увидел, что из воды поднимается Артём, на котором надета мокрая похоронная одежда, а его лицо не то что белое, оно с синеватым оттенком. Самое страшное заключалось в другом, у этого человека, который смотрел на Андрея в отражении, не было глаз, вместо них были черные дыры.

Андрей от страха хотел кричать, по почему-то вырывался только хрип. Он стоял, не в силах пошевелиться и убежать. Все что ему оставалось сделать, это ударить кулаком по стеклу, чтобы разбить зеркало. И он это сделал. Он слышал звон разбитого стекла, видел кровь, стекающую по треснутому зеркалу, и отражение, в котором видение шло на него.

Он снова закричал и проснулся.

Андрей осмотрелся вокруг – никого. Зеркало целое. Он просто уснул, ему приснился кошмар. Какой ужас.

Он вышел из ванной с таким чувством, будто его поколотили. Называется, расслабился.

Андрей прошел в свою комнату и его взгляд упал на сиреневую тетрадку, которая лежала на прикроватной тумбочке.

За окном уже начало темнеть, и Андрей включил ночник. Он влез на кровать с ногами, и взял в руки дневник. Ну что, хуже уже ведь не будет?

Он усмехнулся, это был уже нервный смешок.

«Гулять, так гулять, – подумал Андрей, – добьем свою психику».

Андрей, совпадение это или нет, как раз чтение остановил в дневнике на том месте, где Артёму снился сон, в котором он встает среди ночи, идет в ванну, и вскрывает себе вены.

«Я четко помню, как вода в ванне окрасилась в красный, как у меня начали неметь руки. Я положил голову на бортик ванной и стал терять сознание. И в момент, когда свет погас, я проснулся.

Я вскочил и сел на диване, сердце просто выскакивало из груди. За окном уже стемнело. Сон был слишком жуткий и слишком реалистичный. Но что, если это было руководство к действию?

Эта мысль буквально не давала мне покоя, я не мог сомкнуть глаз. А я ведь хотел быть в форме, ведь завтра у Наташи день рождения.

Я говорил уже, что с эмоциями у меня было все плохо последние пару лет моей жизни?

Сейчас расскажу тебе о своем психологическом состоянии более подробно, хотя словами описать это очень сложно. Особенно последний год. У меня было такое ощущение, будто я смотрю на свою жизнь со стороны. И особенно я это чувствовал, когда наступали какие-то праздники или торжества, где надо было натягивать на свое лицо улыбку. Я давно разучился радоваться. Меня не радовала вкусная еда, даже любимые блюда, они для меня все стали одного вкуса. Тяга к еде пропала, и я ел только тогда, когда начинало тошнить.

Радость? Я уже не помню, что это такое. Когда у меня спрашивали «ты рад?» я даже не понимал, что у меня спрашивают, и просто пожимал плечами. Вся жизнь превратилась в серо-черную полосу, окончание которой я так отчаянно искал.