Спенсер Куинн - Поймать вора

— Я бы не сказала, что знаю его. В лучшем случае совсем поверхностно.

— Как вы познакомились? — задал вопрос напарник.

— Я председательствую в нашем комитете по вопросам цирка.

— И?..

— И в связи с моей работой встречалась с ним несколько раз.

— Надо понимать, когда пикетировали их цирк.

— У меня на это есть полное право.

— Нисколько не возражаю, — кивнул Берни. — О чем вы говорили?

— О нашей позиции, — ответила Надя. — То есть позиции нашей организации по поводу цирковых животных.

— У Делита репутация гуманного дрессировщика.

— Не имеет значения, — отрезала Надя. — Сама идея, что можно дрессировать животных, вызывает отвращение.

— А на мой взгляд, есть существенная разница между дрессировщиками, пользующимися анкусом, и такими, как Делит, которым это приспособление не требуется.

— Если Делит вам сказал, что работает без крюка, он лжец — все пользуются крюком.

— Вы пытались убедить его отказаться от этого орудия?

— Пыталась убедить бросить его так называемую «профессию».

— Удалось?

Надя фыркнула. Я тоже так умею. И лошади умеют. Лошади вообще-то отдельная тема, обсудим как-нибудь в другой раз, а люди фыркают по-особенному, когда у них что-то не получается.

— Вы повздорили? — спросил Берни.

— Я бы не сказала, — покачала головой Надя. — Разговор происходил совсем не так, как иногда с другими циркачами.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Около шести месяцев назад. Цирк дважды в год гастролирует на нашей ярмарочной площади.

— Сейчас он в городе.

— Я в курсе. Некоторые из наших завтра туда собираются.

— А свидетель утверждает, что Делит продемонстрировал вам свои методы и убедил прекратить пикетирование.

— Ваш свидетель ошибается.

— Планируете завтра повидаться с Делитом?

— Конечно, постараюсь. Не в наших правилах прекращать нажим. Ставки слишком высоки.

— О каком нажиме вы говорите?

— О любом, который может потребоваться. — Надя твердо посмотрела на Берни.

— Включая насилие?

— Без комментариев.

— Я не репортер, — отрезал мой напарник. — Я частный детектив, расследующий преступление, и «без комментариев» меня не устроит.

— Какое преступление?

— Вы, случайно, не встречались с Делитом не полгода назад, а недавно — например, вчера вечером?

— Абсолютно точно не встречалась.

— Ну если не вы, то ваш сердитый друг или кто-то другой из вашей компании.

Надя мотнула головой.

— Нет. Куда вы, собственно, клоните?

— Хочу спросить: может, сила вашего убеждения больше, чем вы утверждаете?

— Не понимаю.

— Уж не склонили ли вы Делита перейти на вашу сторону?

— Если бы.

Берни посмотрел на дом.

— Или продолжаете убеждать?

— В ваших словах нет смысла.

— Я бы хотел заглянуть внутрь.

— Исключено.

— Если потребуется, могу привести сюда полицейских с официальным ордером.

— Но с какой стати? Что происходит?

— Ури Делит пропал, — признался мой напарник.

Надя рассмеялась, и это был второй неприятный смех из тех, что я услышал в этот день.

— Вы полагаете, что я имею к этому отношение? Обыскивайте!

— Пинат тоже пропала, — добавил Берни.

Надя перестала смеяться. Взгляд стал отсутствующим. Мы, я и Берни, всегда внимательно следим, что творится у человека с глазами.

Мы вошли в дом. Надя жила на верхнем этаже в маленькой квартирке со множеством комнатных растений. Запах еды, которую здесь готовили, был явно мне не по вкусу — случалось ли со мной раньше нечто подобное? Но самое главное — в доме не оказалось Ури Делита.

— Под кровать заглядывать будете? — спросила Надя. — Половые доски станете отрывать?

— Если бы он был здесь, Чет бы уже знал, — ответил Берни.

Надя повернулась ко мне.

— Вас не смущает, что вы эксплуатируете это животное?

— Не думаю, что Чет считает свою работу эксплуатацией, — ответил мой напарник.

— Вы себе льстите. Ведь таково назначение домашних собак — льстить людям.

Что она несет? Я понятия не имел, и мне было совершенно неинтересно. Мы находились на работе. Так где же Делит? Я принюхался. Учуял Надю, ее нервозность, мышиный помет, что-то в кастрюле на плите, но больше ничего.

— …обсудим это как-нибудь в другой раз, — говорил тем временем мой напарник. — А сейчас нам нужна ваша помощь.

— Мне больше нечего вам сказать. Я не имею отношения к исчезновению Делита и ничего о нем не знаю.

Берни подошел к плите.

— Что это у вас варится? — Под кастрюлей трепетал яркий голубой огонек. Мне всегда нравилось смотреть на пламя.