Стасс Бабицкий - Перелётный жених. Книга вторая

– Не пугай, – снова улыбнулся внук. – Этого парня назвали в честь лучшего из викингов [12] Лейф Эриксон – легендарный правитель Гренландии. Первым из викингов пытался завоевать Северную Америку. . Он облетел всю Европу. У него в груди огонь, отважное сердце!

Да-да. Но сейчас это сердце укатилось куда-то в пятки и замерло там, пропуская удары. Чтобы скрыть предательскую дрожь в руках, пришлось ухватиться за огромное кольцо в носу лодкосаней.

– Чт-то за шт-тука?

– Страховка. Вот сюда, – молодой эскимос показал на верхний полукруг, – крепится упряжка. А здесь, – палец ткнул в основание, – два зажима. Когда придет нужда, дергаешь рычаг, – видишь, слева торчит?! – и собак отпускаешь.

– Зачем?

– Ну как. Если провалимся под лед, то лайки в холодной воде долго не протянут. Начнут тонуть и нас утянут. Поэтому отпускаем, надеемся, что они сами сумеют выбраться.

– Сумеют?

– Не переживай ты так, – тяжелая ладонь ободряюще впечаталась в плечо, словно они в салочки играли. – Прокатимся, развлечемся. Это весело!

Лев Мартынов:-(приближает приход весны

23 апреля, 8:52

Где-то в Гренландии

Нет возможности опубликовать,

запись будет сохранена, как черновик

Очуметь как весело!

Ухохотаться…

Почти час он пролежал на животе, щуря глаза от летящего в лицо снега. Чуть проморгаешься и можно разглядеть два хвоста замыкающих упряжку кобелей. Ох, если бы только хвосты! А в следующий миг новая порция: собачьи лапы взметают снежную пыль, с неба падает колючая крупа, по бокам крутит вихри ледяной ветер – даже не знаешь, откуда именно шмякнет.

Лев пытался ехать сидя, но спустя пару миль сдался. Позвоночник гудел, отсчитывая каждую встреченную кочку, зубы клацали, боль резала затылок на ломтики. В нартах относительно комфортно лишь на запятках, с вожжами в руках, но там ему дали постоять только во время нудного обряда. Морщинистые старухи обламывали сосульки с ворот и рисовали ими узоры на спинах каюров – овалы, восьмерки, косые кресты. При этом пели шамкающими ртами что-то заунывное, вроде пугачевско-орбакайтевской «Метели». Когда уровень тоски начал зашкаливать и заныли зубы, появились юные красавицы. Ну, как красавицы. По-прежнему, на любителя. В Москве, и даже в Балашихе, их котировки стремились бы к нулю. Но здесь, среди вечных льдов… Парни приосанились, захлопали в ладоши. Девушки достали из-за спин хворостины. Стеганули прямо по ледяным рисункам, да больно так! Хоть смягчила удар меховая куртка, а слезы выступили. Тут все начали кричать по-своему, но и без перевода ясно: гори, гори, ясно! Магия зимы разрушена, весну выкликают.

Ярило придет, порядок наведет.

Дальше почетное место возницы занял Нанухак и громким свистом поднял собак в резвый галоп, или как там это у них называется. Понеслись на бешеной скорости, обгоняя три десятка других упряжек, и вырвались на бескрайний простор гренландского ледяного щита.

– Первые! Мы лидеры! – обрадовался Перёлетный жених. – Йу-хууу!

Снял лыжные очки, заляпанные инеем, чтобы протереть и оглянуться на отстающих. Не удержал. Неуклюжие варежки хорошо защищают от холода, но с мелкой моторикой – беда. Выскользнули. Улетели в сугроб. А остановиться и поискать не вариант. Возвращаться плохая примета.

Вот и приходится щуриться сквозь смерзшиеся ресницы. Хорошо хоть дышать легко, нос и рот предусмотрительно закутаны шарфом. О, идея! Нужно натянуть шерстяную ленту повыше, до лба. Пусть ничего не будет видно, но тут и смотреть-то не на что. Зато глаза не остекленеют от мороза. Весна пришла. Ну-ну, рассказывайте.

Он разматывал шарф, ворочаясь в неудобных санях. Для мазохистов их придумали, что ли? Для худющих и низкорослых мазохистов. Не развернешься. Ладно, попробуем скрутить голову и перетащить свободный край…

Да вы издеваетесь?! Зацепился. Мать всех ездовых собак! Это ж надо, зацепился за какую-то щепку. Что теперь, так и валяться с вывернутой шеей до ближайшей остановки? Остановок не ожидается, даже по требованию. Это саночный экспресс, терпи до конечной.

Или дернуться? Не затянется же петля, в конце концов. Не задушит. Не убьет. А за порванный шарфик потом извинюсь.

Лев зашарил обеими руками, вцепился в продолговатую деревяшку, почти не чувствуя ее сквозь толстенные варежки. Дернул раз, другой.

Фу-ух! Похоже, освободился. Поднял глаза и увидел, как большое железное кольцо, замерзшее до синевы, со скрипом вывернулось из зажимов. Подпрыгнуло, звеня от напряжения, и улетело в снежную даль.