Вендела Вида - На гребнях волн

Больше всего мне нравится в галерее китайский шкафчик для пряностей. Он почти шести футов высотой и четырех футов шириной, и в нем сорок два ящичка, глубоких и темных. Очень люблю открывать ящик за ящиком, принюхиваться и пытаться угадать, что за пряность здесь хранилась. Потом закрываю и открываю следующий. Похоже на библиотечный каталог, только не для книг, а для запахов.

У папы есть секретарша по имени Арлена. Сестра папиного лучшего друга, с которым он вместе рос на задворках Миссии. «Выбившись в люди», папа не забыл старых друзей. Волосы у Арлены очень длинные, ниже пояса, она обожает блузки со шнуровкой и винно-красные брюки. Иногда бывает раздражительной – и я понимаю, что у нее «эти дни». Впервые услышала об этом от папы и подумала: какой ужас, что он об этом знает! Я бы и сама предпочла не знать. Но делаю отметки в календаре каждый раз, когда она рявкает на меня по телефону или при встрече, и все сходится: она злится раз в четыре недели.

А все остальное время Арлена мила и внимательна. Дает мне детский аспирин, когда у меня болит голова, разрешает трогать любой антиквариат, даже мраморный фонтанчик с опасно примостившимся на верхушке голым ангелом. Вода льется у ангела изо рта, словно его рвет.

В день съемок после школы мама везет Свею, Марию Фабиолу, Фейт, Джулию и меня в галерею. Для меня она привезла новенькую, тщательно отглаженную форму; это смущает, и я говорю, что не буду переодеваться. Но Мария Фабиола сегодня за обедом посадила себе на юбку пятно горчицы, так что она говорит: а можно мне надеть?

В галерее половину мебели куда-то вынесли, чтобы расчистить место для камер и осветительных приборов. Мой шкафчик для пряностей не тронули. Волосы у Арлены еще прямее обычного – должно быть, разглаживала их утюжком; а папа, хоть на камеру он точно не попадет, надел свой лучший серебристый галстук.

Мария Фабиола берет вешалку с моей отглаженной форменной юбкой и белой матроской и уходит в туалет переодеваться. А когда выходит, я не могу оторвать от нее глаз. Матроска, на мне свободная, на ней сидит в обтяжку. Я обычно поддеваю под нее футболку – но Мария Фабиола не носит футболок. И лифчика тоже не носит.

Режиссер – одет он совсем не парадно и не сидит в кресле (а жаль!) – объявляет, что пора снимать общий план. Мы выходим из галереи; здесь уже установлена камера. Фейт, Джулия, Свея, Мария Фабиола и я – мы должны пройти мимо галереи, как будто возвращаемся из школы домой. Мне приходит в голову: нас попросили надеть форму, чтобы казалось, что галерея расположена в фешенебельной части города, там, где есть частные школы. На самом деле никаких частных школ поблизости от «Джозеф & Джозеф» не найти.

Мы проходим мимо входа в галерею. Потом возвращаемся в исходную точку и начинаем проход сначала. После третьего прохода режиссер что-то говорит своему помощнику, помощник – папе, а папа что-то шепчет на ухо маме. Я вижу, как у них шевелятся губы, но не могу расслышать ни слова. Наконец мама подходит ко мне и моим подругам:

– Девочки, давайте теперь спокойным шагом, не вприпрыжку. И еще вот что: режиссер не хочет, чтобы вы все выглядели одинаково. Мария Фабиола, можешь надеть форменный свитер?

Мария Фабиола делает, как ей сказано, и мы еще дважды проходим мимо парадных дверей.

– Стоп! Снято! – кричит режиссер. Кричит не в мегафон, но все равно мне очень нравится, что он разговаривает на взаправдашнем «киношном» языке.

Нас благодарят и говорят, что этот эпизод выйдет в эфир только через несколько месяцев; но даже эта задержка не омрачает нашего блаженства. Мама везет нас домой: все на седьмом небе, включая и Свею – она счастлива от того, что мои подруги болтают с ней как с равной и Фейт даже заплела ей косу.

Тем же вечером на кухне я спрашиваю маму, о чем шептались на съемочной площадке.

– Ах, это? – отвечает мама. – Не помню.

– Нет, помнишь! – говорю я.

– Ну хорошо, только своим подружкам не говори. Режиссер сказал, что внешность Марии Фабиолы будет отвлекать зрителей.

– Отвлекать?!

– Так он сказал, – отвечает мама.

– Угу, – говорю я, делая вид, что ничего особенного в этом не вижу.

А сама бегу к себе, набираю Марию Фабиолу и Джулию и сообщаю: ничего себе, режиссер сказал, что у Марии Фабиолы отвлекающая внешность !

Мария Фабиола начинает смеяться, и я вместе с ней. Джулия молчит, а потом притворяется, что ни капельки не завидует.

– Извините, что не засмеялась вместе с вами, – говорит она, – я тут немного отвлеклась .