Елена Дорош - Антикварная история

В кабинете директора Яков Михайлович, сняв плащ и аккуратно пристроив свою удивительную шляпу на жардиньерку у двери, долго рассматривал камею через лупу, потом потребовал сделать для него несколько фотографий высокого разрешения и спросил, сколько у него времени.

– В понедельник я должен дать владельцу ответ, – ответил Суслин.

– Могу я узнать имя владельца?

– Пока решение не принято, простите, нет.

– А бумаги?

– Владелец уверяет, что это просто семейная реликвия, не более того.

Яков Михайлович еще раз внимательно посмотрел на камею, а потом на Льва Моисеевича. Маше показалось, что он что-то напряженно вспоминает.

– Можете что-то сказать прямо сейчас? – спросил Суслин.

– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, я уже встречал эту вещь.

– Уверены? – спросил Лев Моисеевич и подставил собеседнику левое ухо.

– Не хочу вас напугать, повторяю, что мне, возможно, изменяет память…

– И все-таки.

– Почти нереально… И все же, думаю, я видел эту вещь…

Лев Моисеевич пододвинул ухо еще ближе.

– Где же?

Ответ удивил.

– На фотографии. Эта камея могла принадлежать Александре Федоровне, жене последнего российского императора.

Яков Михайлович наморщил лоб.

– Минуточку. Возможно, мы проверим это прямо сейчас.

Он достал сотовый и стал что-то в нем искать.

– Слава богу, нашел. Все-таки профессиональная память не подвела.

И протянул телефон.

С экрана айфона на них смотрела императрица Александра Федоровна, сидящая в кресле с каким-то рукодельем в руках. Лев Моисеевич увеличил изображение, и они с Машей увидели на груди женщины знакомое украшение. Суслин смотрел на фотографию довольно долго.

– Да, похоже, это наша камея, – наконец сказал он и поднял глаза на Музыканта.

– Не хочу быть столь же категоричным, ведь вживую камею мне увидеть не довелось.

– Но вы…

– Да, я много лет занимался драгоценностями царской семьи, даже книгу написал, но не все они, как вы понимаете, сохранились. Утеряно довольно много. О судьбе именно этой камеи я сейчас поведать не могу. Мне нужно время.

Поскольку директор антикварного магазина и его прелестная помощница со светлыми колдовскими глазами молчали, Яков Михайлович понял, что от него ждут большего.

– Наверняка вам известно, что часть фамильных ценностей семье отрекшегося императора удалось забрать с собой сначала в Тобольск, а затем в Екатеринбург. Они спрятали все это в одежде, например в корсетах княжон. Один из тех, кто участвовал в расстреле Романовых, Юровский, вспоминал, что пули наганов рикошетом отскакивали от одежды царских дочерей и даже штык не мог пробить корсажа. Позже, когда тела убитых привезли к шахте и стали снимать с них одежду, обнаружили вшитые в корсеты драгоценности. У Александры Федоровны в платье нашли жемчужный пояс, состоявший из нескольких ожерелий. У княжон тоже. Всего почти восемь килограмм драгоценностей. И это была лишь часть. Что-то осталось лежать на месте, где останки сжигали. Одно время все изъятое хранилось в подполе одного из домов Алпатьевска. Спустя год, когда красные снова заняли Екатеринбург, драгоценности достали и увезли в Москву. Что стало с ними потом, доподлинно не известно. По одной из версий, большевики просто разобрали украшения на составные части и продали по отдельности.

Яков Михайлович вздохнул, словно сокрушаясь о давней трагедии.

– Другая часть драгоценностей была передана царской семьей на хранение доверенным лицам еще в Тобольске. Монахиня Марфа Уженцева вместе с неким Василием Корниловым прятали их до тридцать третьего года, пока за ними не пришли. Тогда было изъято сто пятьдесят четыре предмета. Уженцеву и Корнилова расстреляли, а сами ценности, среди которых были и колье, и изделия Фаберже, и бриллианты, снова исчезли без следа. Специалисты считают, что с ними поступили так же – раздраконили и продали, чтобы пополнить оскудевшую казну. Кстати, малая часть фамильных драгоценностей из тех, что были найдены на Урале после гибели Романовых, хранится в мужском монастыре недалеко от Нью-Йорка. Но среди этих немногочисленных вещей камеи нет.

Яков Михайлович посмотрел на внимательные лица своих визави.

– Выскажу гипотезу, что данная камея могла быть среди тех драгоценностей, которые члены царской семьи тайно вывезли, направляясь в ссылку.

– Откуда такой вывод?

– Фотография, на которой на императрице кулон с камеей, сделана в Царском Селе уже после ареста в тысяча девятьсот семнадцатом году. Следовательно, украшение могло уехать с ней в Тобольск. Многие исследователи с этим согласились бы.