Татьяна Нильсен - Кладбищенский цветок

– Внимательно слушаю.

– Елизавета Андреевна доброго здоровья. Павел Краснопёров беспокоит. Хотел бы встретиться с вами.

– О, Паша, очень кстати! Если ты едешь из города, может, прихватишь кое-каких продуктов и лекарства!

– Не вопрос! Диктуйте, я запомню.

Примерно через час он поднялся на высокое крыльцо и постучал в тяжёлую, окрашенную синей краской дверь.

– Открыто, – послышалось из глубины дома.

Павел вошёл на застеклённую веранду, залитую ярким светом. Несмотря на только-только наступившее потепление, стёкла были чисто вымыты и открывали панораму с берёзами, рекой и скамейкой во дворе. На пороге появилась невысокая женщина лет шестидесяти с коротким седым ёжиком волос. Она несла перед собой руки испачканные мукой.

– Заходи Паша, рада тебя видеть! А я вот пирогами занялась, знаю, что ты, как всегда голоден.

Краснопёров скинул туфли, занес в столовую пакет с продуктами и только потом скинул куртку. Не терпелось начать разговор, но он знал, что с Елизаветой Андреевной такой номер не пройдёт – пока не накормит, никаких бесед! Павел познакомился с женщиной во время переезда. По счастливой случайности Долгополова оказалась соседкой. Это потом он понял, что случайности бывают разными и счастливыми тоже, как говориться не приобрети квартиру, приобрети соседа! Несколько раз они сталкивались на лестничной площадке, Паша вежливо и неловко раскланивался, а как-то обратился за солью. Соседка, поняв, что новый жилец совсем растерялся в чужом городе, дала не только соли, но и несколько толковых советов – в каком магазине дешевле продукты, где приобрести бытовую технику в рассрочку, в каком здании находится паспортный стол и сообщила номер автобуса, который идёт без остановок на местный рынок. То, что Долгополова имела почти непосредственное отношение к полиции, он узнал не сразу. Как-то вечером Краснопёров, вернувшись со службы, стоял возле порога и рылся в карманах в поисках ключа. Елизавета Андреевна распахнула дверь своей квартиры и пригласила войти. Краснопёров устал, хотел есть и спать, но отказывать женщине не стал, только кивнул, прошёл в чистенькую прихожую и вопросительно посмотрел на хозяйку, а та сразу перешла к делу:

– Вы знаете, Павел, знакомых много, но, как оказалось, больше не к кому обратиться. Вы не могли бы мне помочь в одном деле?

– Помогу, если это в моих силах, – поднял удивлённо брови мужчина.

– Мне надо отлучиться на несколько дней, а за котом некому присмотреть. Забот не много, просто заглянуть утром и вечером, чтобы Василий не чувствовал себя одиноким, а заодно дать свежей воды и корм. В туалете у него два лотка, так что котейка не успеет слишком всё загадить в моё отсутствие.

– Вы не волнуйтесь, я и в туалете приберу, – Павел улыбнулся. – В родительском доме всегда жили коты, собаки, долгое время мать держала кур. Это здесь я одинокий, животные компанию любят, а я слишком занят, но за вашим пушистиком присмотрю!

– Вот и спасибо, – радостно потёрла руками женщина. – Пойдёмте, познакомлю с Васей и покажу, где что лежит.

Вася оказался вальяжным, неимоверно пушистым и крупным, он растянулся на диване почти на метр огненно оранжевой меховой горжеткой. Краснопёров окинул комнату взглядом и на стене увидел портрет хозяйки в судейской мантии. Картина, нарисованная карандашом, больше напоминала набросок, только чётко прорисованные глаза говорили о жёстком характере Долгополовой.

«По виду и не скажешь, женщина приятная, животных любит, – мелькнуло в голове Павла, – может именно такой её увидел автор рисунка?»

– Мы с вами имеем смежные профессии? – повернулся Краснопёров, – я служу в полиции.

– Знаю, сразу навела справки, как только вы заселились – профессия накладывает определённый отпечаток, – женщина развела руками. – Под старость лет хочется тишины и покоя, а вы парень молодой, не женатый.

– Называйте меня на ты, – неожиданно предложил Павел. – Ваш статус ого-го! А я простой мент!

– Никакого статуса уже нет, я отошла от дел, вот на пенсии вместе с Василием. А этот портрет, как напоминание о том, что каждый должен нести ответственность за свои поступки. Однажды я вынесла ошибочный приговор невиновному человеку. Не разобралась досконально, не отправила дело на доследование. Мужчину отправили по этапу, а на какой-то пересылке его убили, зарезали заточкой. Потом мне передали этот портрет, который нарисовал невинно осужденный, в чём я разобралась, да только было уже поздно! После этого случая, ещё протянула несколько месяцев, а потом ушла из суда. К тому времени стаж для пенсии имелся, поэтому мы с Василием в состоянии себя прокормить, – Елизавета Андреевна провела ладонью по седому ёжику волос, словно стряхивая воспоминания. – Пойдём, Паша, я тебя чаем напою с пирогами, ведь голодный после службы.