Татьяна Устинова - Детектив&Рождество

Захмелевший доктор игнорировал трудности и рвался в бой. Анита незаметно для него сделала Алексу предупреждающий знак, который можно было трактовать так: «Утихомирь его. Не надо никуда ехать. Не хватало еще, чтобы этот тарантас сломался посреди чащобы и вы там околели».

Максимов, проведший в санях половину ночи, тоже был против нового путешествия, тем более что не видел в нем смысла. Он принялся увещевать товарища, упирая на то, что граф идет на поправку и вполне потерпит до завтра. Немец вначале артачился, однако вскоре утих и откинулся на спинку стула. Запал прошел. Дабы закрепить успех, Максимов перевел разговор на другую тему:

– Загальский говорил, что ты в Твери какую-то финтифлюшку прикупил. Похвастаешь?

– А как же! – Немец заметно оживился. – Вели своей девке, пускай из трицикла саквояж мой принесет.

Анита видела через окно, как Вероника с опаской подошла к застывшему и уже переставшему бурлить чуду-юду, но не сразу решилась прикоснуться к люльке. Вот же темная баба! А еще у инженера служит… Надо ей мозги вправить, как выражаются русские. Прочесть лекцию о самоновейших изобретениях и научной революции, а то так и будет до конца дней от паровозов и локомобилей шарахаться.

Наконец саквояж был принесен и водружен на стол, для чего Максимов отодвинул блюдо с недоеденным поросенком и переставил на подоконник бутылку с недопитой наливкой. Немец расцепил защелку, раскрыл саквояж и извлек из него продолговатую, напоминавшую маленький гробик коробочку из позеленевшей листовой меди. Коробочка в длину была не больше пяди, а на ее поверхности пестрела гравировка – неразборчивые иероглифы и вязь наподобие арабской.

– Что это? – Максимов взял коробочку, повертел; она оказалась массивной, а на ее торце он заметил маленькое круглое отверстие (подумал, что для ключа). – Табакерка?

– Угадал! – Доктор самодовольно развалился на стуле. – Правда же, я не зря торговался?

Алекс скептически хмыкнул. Ему доводилось держать в руках табакерки, в полной мере заслуживавшие занесения в реестр произведений искусства. Золотые, серебряные, покрытые жемчугами и перламутром, усеянные драгоценными камнями, с тончайшей инкрустацией и портретами императоров… Приобретение доктора Немеца не произвело бы впечатления на ценителя редкостей. Судя по некоторым признакам, оно было изготовлено в конце прошлого или в начале нынешнего века. Медь местами поцарапана, никаких украшений и гравюр. Банальная емкость для хранения табака. Ее мог склепать любой кустарь из ремесленной слободки. И стоило из-за такой ерунды целые сутки донимать тверского барышника!

Максимов чуть не произнес это вслух, вовремя сдержался. Но Немец прочел все по выражению его лица. Снисходительно ухмыльнулся:

– По-твоему, я совсем из ума выжил? Купил дешевое барахло? Нет, брат… Эта штучка с секретом. Ее прусский мастер делал на заказ.

– Что же это за секрет? – выразила Анита неподдельное любопытство.

– А вот извольте посмотреть. – Доктор отобрал табакерку у Максимова и потыкал пальцем в торцевое отверстие. – Что тут, а? Замочная скважина? Не-ет! Это ствол, через который вылетает пуля.

– Что? – изумился Алекс. – Табакерка-пистолет?

– А чего ты так вскинулся? Какого только оружия не бывает! Мне попадались стреляющие трости, стреляющие ключи, стреляющие перстни… Отчего бы не быть стреляющей табакерке? У нее внутри специальный механизм. Открываешь крышку, сыплешь порох, вставляешь пулю, закрываешь – и вуаля! Пистолет заряжен.

– Для чего тебе понадобилась эта диковина? Для коллекции?

– Для коллекции тоже. Но есть и практическое применение. Я собираюсь наведаться на свою родину, а в Европе сейчас неспокойно: мятежи, бунты, поговаривают о революциях… Знакомые пишут, что по городам и весям шатается множество всяческого сброда. Следует быть готовым ко всему.

Максимов кивнул; аргументация доктора звучала убедительно.

– Это так… Но при столкновении с мятежниками табакерка не поможет. Куда надежнее иметь при себе пару добрых пистолетов.

– Они у меня есть. – Немец отогнул полу куртки. – Но ситуации бывают самые непредсказуемые. Сижу я, например, в трактире в Братиславе, ем какой-нибудь бигус… – Он для наглядности положил себе в тарелку квашеной капусты из глиняной миски, – и вдруг подходят некие личности с недружелюбными намерениями. Они, допустим, при кинжалах, и у меня нет времени, чтобы вынуть из-за пояса пистолеты. Реакция у башибузуков, как правило, отменная – дернуться не успеешь, как прирежут.