Татьяна Устинова - Детектив&Рождество

Максимов осведомился у Аниты, что она думает обо всем происходящем. Она ответила, что сведения слишком скудны, а на предположениях и допущениях верных выводов не построишь. Ей, в свою очередь, не терпелось рассказать о ночных треволнениях, связанных с появлением полузамерзшего Акима. Выслушав ее, Алекс потребовал показать нежданного гостя. Тот, измученный злоключениями, еще спал в людской. Максимов хотел разбудить его, но Анита воспротивилась:

– Ему нужен отдых. Как выспится, снабдим его одеждой, накормим, и пусть идет восвояси, куда шел.

Сердобольность супруги тронула Алекса. Он и сам не отличался жестокостью по отношению к сирым и убогим.

Вернулись к прерванному завтраку. Пили по второй чашке кофе, как вдруг снаружи раздался оглушительный грохот, словно с небес сошла колесница Зевса-громовержца. Прислуживавшая в столовой Вероника выронила молочник, осколки фарфора разлетелись, и на полу образовалась белая лужа. Максимов бросился к окну и ликующе воскликнул:

– Черт возьми! Паровой трицикл… Я такие только в журналах видел!

Подтянув полы халата, он выбежал из дома, Анита, завернувшись в шаль, последовала за ним.

Во дворе, чахоточно кашляя и смердя едким дымом, стоял, а точнее, подпрыгивал механический монстр, являвший собой овальную люльку с двумя сиденьями, штурвальным колесом и рычагами, позади которой высился немалых размеров котел с клокотавшей в нем водой. Сооружение крепилось на трех опорах – передней лыже и двух колесах, укрепленных под котлом.

В люльке сидел человек в защитной каске и кожаных рукавицах. Он повозился с рычагами, открыл клапан, и из котла с пронзительным свистом вышел пар. Грохот понемногу стал стихать, но облака дыма все еще плыли над Медведевкой, как грозовые тучи. Жители ближайших к барской усадьбе изб прильнули к плетням и сквозь щели с трепетом взирали на чудо… ах, нет!.. на чудище техники.

– Алексей! – Укротитель монстра выпрыгнул из люльки и облапил Максимова. – Рад тебя видеть!

– И я тебя! – Максимов прочувствованно стиснул друга в объятиях.

Немец снял рукавицы и каску и приложился к руке Аниты.

– Мадам… мое почтение!

Его церемонность была напускной. Дань традициям, не более того. В отличие от графа Загальского, он вел себя по-простецки, без жеманства и высокомерия.

Максимов обошел вокруг застывшего на снегу трицикла, в котором все еще слабо булькал кипяток.

– Где ты раздобыл этого Горыныча?

– В Москве, – отозвался Немец и потер пальцем масляное пятно на куртке. – Один чудак из Голландии привез партию таких машин, хотел наладить в России торговлю современными средствами передвижения. Какое там! Народ записал его в чернокнижники, мало дубьем не погнал… Бедолага не знал, что делать со своими таратайками. Обратно везти – себе дороже. Вот и распродавал задешево. Я не будь дурак, взял.

– Как ты с ним управляешься? – подивился Алекс, трогая рычаги и переключатели. – Я тоже поклонник прогресса, но паромобили пока что несовершенны. С лошадьми куда проще.

– Ты ретроград! – засмеялся Немец. – Надо смотреть в будущее и не бояться сложностей. – Он прервался и взглянул на крыльцо. – А где же его сиятельство граф Загальский? Он должен был приехать к тебе еще вчера.

– А, ты же не знаешь! – Алекс спохватился и потянул доктора в дом. – Пойдем, я тебе все расскажу. Его сиятельство угодил в передрягу, и мы с Нелли ломаем головы, что послужило причиной…

В столовой, где Вероника подала вчерашнего поросенка, присыпанного свежими колечками репчатого лука, и язык, умащенный только что натертым хреном взамен уже выдохшегося, Немец выслушал безрадостную повесть о недомогании, которое отправило графа в лечебное заведение, мало соответствующее его статусу.

– Горемыка Загальский! – вскричал доктор, пригубив чарку со сливянкой. – Угораздило же его…

– Как по-вашему, что это за болезнь? – поинтересовалась Анита, желая узнать мнение специалиста.

– Мадам, как я могу поставить точный диагноз, не видя пациента? Судя по симптомам, которые описал Алексей, это может быть что угодно. Мы должны немедленно ехать в этот ваш… Холм?.. Да, Холм. Посмотрю собственными глазами, вынесу вердикт. А то боюсь, здешние коновалы его залечат.

– Напрасно ты о них так, – возразил Максимов. – Они свою работу знают. И графу уже лучше, можем не спешить. Все равно до темноты не успеть.

– Чепуха! Ты видел моего железного жеребца? Мустанг! Я нарочно снял переднее колесо и поставил лыжу для лучшей проходимости по зимним дорогам. Он делает до двадцати верст в час, больше, чем знаменитая лондонская паровая карета. Живо домчим!