Максим Сонин - Двоица

Иисус Христос, Бог мой, прости мои прегрешения. Прости блуд и призри рабу Свою, прельщенную мирским и земным, исшедшую далее дозволенного. Сохрани в здравии моего брата Вершика, моего духовника Адриана, друга моего Ивана. Прости ему его грешения. На Твое превеликое милосердие уповаю. Пусти меня в мир, позволь не служить больше в Двоице. Даруй сладость воздержания и мирской жизни. Дай мне терпения, позволь помочь брату моему сохранить нашу миссию в тайне, а после отпусти меня, и я всю жизнь буду служить Тебе, только сама. Я от Твоего пути не отступаю и от власти Твоей не отрекаюсь и не отрекусь, но сил больше нет, нет больше терпения. Я наставлю Ивана, верну его в Веру. И других наставлю – только сама, Господи, Бог мой. И прости мне мою молитву. В Твоей власти тело и душа мои. Как Ты повелишь, так я и поступлю.

Мишка проснулась от того, что телефон, на ночь поставленный на зарядку, упал на пол. Видимо, в темноте она положила его слишком близко к краю тумбочки.

«Смотри», – написал АС-2. Он прислал Мишке ссылку на новостную ленту ПиС. Видимо, вибрация от этих сообщений и столкнула телефон с тумбочки.

ПиС опубликовал ссылку на твит американского агрегатора SMT: «Sofia Basquiat confirmed as lead in the new adaptation of the critically acclaimed Esther Ayr novels about suave detective Rameena Bramm» [1] «София Баскиа сыграет главную роль в новой адаптации романов Эсфирь Аир, хорошо принятых критиками, о стильном сыщике Рамине Брамме» (англ.) . .

«Видишь, Рамина, людям свойственно меняться», – подумала Мишка, разглядывая фотографию французской актрисы. София Баскиа, о которой Мишка никогда раньше не слышала, отлично подходила на роль сыщицы. Интересно было только, постригут ли ей волосы короче или оставят до плеч.

АС-2 заметил, что она прочитала его сообщение, и написал: «Ну что? Тебе как?»

Сначала Мишка решила не отвечать, потому что начинать утро со споров об изменении пола любимого персонажа не хотелось, но потом ей пришло в голову, что АС-2 хочет сказать о чем-то еще, но не знает, как начать разговор. Она уже настроилась на то, что ведет он себя странно, и поэтому решила заранее простить его возможные высказывания на тему голливудской погони за равенством полов.

«Мне нравится», – написала она.

«Мне, наверное, тоже», – ответил АС-2, подтверждая Мишкино предположение. Представить себе, что Арту может понравиться что-то, даже столь отдаленно связанное с феминизмом, было сложно.

«Встретимся сегодня?» – спросила Мишка. Все-таки она только проснулась и была не готова участвовать в долгих разговорах вокруг да около.

«Давай. Ты во сколько встречаешься с Соней?» – спросил АС-2. Мишка не удивилась тому, что он уже знает, что они договорились о встрече. У Арта все всегда было схвачено.

Сверившись с перепиской с Соней, Мишка написала: «В десять».

«На Китай-городе? Давай я подъеду к Дамбо к девяти тридцати, и мы быстро переговорим», – написал АС-2. Мишка посмотрела на время: восемь пятнадцать. Ей нужно было десять минут на то, чтобы встать, еще десять минут на душ и пятнадцать на завтрак.

«Хорошо», – написала она, официально переводя АС-2 в разряд свидетелей. Нельзя отказывать человеку, если он так стремится с тобой встретиться. АС-2 прислал смайлик – солнечные очки. Мишка не ответила, а вместо этого принялась за нелегкое дело пробуждения. Она включила в телефоне выпуск новостей, вышедший по московскому времени поздно ночью. Улыбчивый ведущий за несколько минут окончательно разбудил Мишку, и к сегменту о Софии Баскиа она уже встала, и, подобрав с тумбочки телефон, пошла чистить зубы. Пятнадцать минут спустя она сидела за кухонным столом и резала докторскую колбасу бабушкиным ножом.

В квартире вообще все было бабушкино. Мишка заметила это только после того, как Екатерина Наумовна переехала в онкологический центр. На стене тикали бабушкины часы – раньше их нужно было заводить ключом, но в середине двухтысячных Екатерина Наумовна отдала часы мастеру, другу дяди Саши, который заменил заводной механизм на электронный. Бабушкин холодильник чуть кренился рядом с бабушкиным книжным шкафом. Ветер трепал бабушкины занавески. Мишка приподнялась с бабушкиного стула и взяла с бабушкиного стола бабушкину солонку. Соль в ней была новая, купленная Мишкой уже после отъезда Екатерины Наумовны.

Соли Мишка насыпала слишком много, и колбасу пришлось отмывать – Мишка включила в раковине горячую воду и вдруг горько заплакала. В эту секунду она точно знала, что бабушка больше никогда не зайдет на эту кухню.