Галина Миленина - Сад земных наслаждений

— Не собираюсь я никуда ехать и тем более — кому-то давать деньги. У меня железное алиби, и Виктор знает обо всем. Я, как вернулась, якобы подхватила сильнейший грипп, лежала с температурой под сорок и врачи мне сказали, что рожать опасно. Ребенок мог родиться с отклонениями. Мне врачи так и сказали: «Ваш ребенок может родиться либо физически, либо умственно недоразвитым». И мы всё это с Виктором обсуждали. Ему и в голову не пришло, что я после поездки забеременела. Да и я сообщила о своей беременности только спустя полтора месяца. Кто там разберет, когда это произошло? То ли двадцать пятого августа — с турком, то ли двадцать шестого — с мужем?

— Да, он у тебя в таком сумасшедшем ритме живет, что даже не заметил бы, что ребенок не его. Виктор тоже смуглый и кареглазый, — рассмеялась Софья.

— Это мой любимый типаж, я постоянна в своем выборе, — улыбнулась Оксана.

— Ну вот, значит, не всё так страшно — ты уже улыбаешься, — подняла бокал Софья.

— Да, после выпитого виски не так страшно, но выхода я пока не вижу.

— Выход, подруга, всегда там, где и вход. Давай по порядку. Я до сих пор не слышала подробностей диалога.

— Не было диалога. Я только сказала «алло», а потом говорил только он — быстро, четко, профессионально. Я даже его представила — в такой, синей рубашке и в галстуке, с кожаной папкой в руках. Добросовестный офисный работник. В его голосе не было ни издевательства, ни превосходства — интеллигентно так и вежливо. И поэтому очень страшно. Я поняла, что это очень серьезно. Это не мелкий шантажист — это акула. Я чувствую, что уже наполовину проглочена, а что делать, не знаю.

— Ты мне скажи, что конкретно он знает?

— Я поняла, что всё.

— Как ты поняла из такого короткого разговора?

— Не знаю, как тебе это объяснить.

— Объясни, как есть. Уж я постараюсь понять.

— Я так испугалась, что не помню подробностей разговора, но у меня возникло ощущение, что я перед ними голенькая как на ладони.

— Понятно. Наверное, были ключевые фразы, так построен весь монолог, что тебе даже не пришло в голову что-то спросить или усомниться. Сразу было ясно: они владеют всей информацией о тебе. Слушай, Ксюш, а может, ты преувеличиваешь? Я понимаю — испугалась, запаниковала. Так на воде люди тонут возле берега. Просто от паники. Давай спокойно обсудим. Что конкретно есть у них в наличии? За что ты должна им заплатить? Ты спросила?

— Запись на диске. Он сам сказал. Там всё. Я поняла, что меня писали даже когда я своему турку номер в отеле снимала напротив своего номера и платила наличными, не говоря уже о том, что мы в том номере делали. Как занимались любовью на яхте. Как познакомились, как расстались. Всё есть. Вот скажи, кто мог снимать нас на яхте, в море?

— Видеокамера в каюте. И что тут удивительного? Думаешь, чтобы тебя снимать, обязательно в твоих ногах должен стоять мужик с камерой наперевес? Ну, ты даешь!

— Да нет, я не о том. Кто мог знать, что мы конкретно в этот день, именно на этой яхте будем?

— Вот наивная! Если за тобой следили, значит, слушали тебя везде — и по телефону, и в номере, и на пляже. Слушали и работали. Сейчас это дело развито. Спрос рождает предложение. Столько развелось богатых людей, а такие вещи, как любовь и ревность, жажда мести и всё прочее, были во все времена.

— Ты думаешь, это мой муж? — со страхом произнесла Оксана.

— Нет, не думаю, что их нанимал Виктор. Если бы это сделал он, тебе бы позвонили сразу по возвращении из Турции и предложили выкупить материал. По более высокой цене, чем заплатил Виктор. Если бы ты купила, ему представили бы отчет о том, как ты провела отпуск, зевая у бассейна, снабдив его реальными фото, где ты действительно зеваешь, правда, после бурно проведенной без сна ночи, — улыбнулась Софья.

— Да, это не Виктор. Уже легче.

— Да ни черта не легче! С чего ты взяла? — распалилась вдруг Софья. — Как ты не понимаешь, что сегодня ты выкупишь у них диск за сто тысяч, а завтра тебе позвонят и предложат его же за двести. И так до полного твоего банкротства. Этих дисков можно накопировать целый вагон.

— Да, я тоже думала об этом. Платить нельзя. А если не платить? Знаешь, что он сказал? Если я не заплачу, через два дня фильм покажут по кабельному телевидению и вдобавок разошлют по трем адресам. Каким адресам, тебе, надеюсь, говорить не надо.

— Ну да, наверное, сыну в университет, мужу в офис и родителям домой. Верно?

— Да.

— Вот подонки! Слушай, Ксюш, а ты со своим «турецким подданным» когда последний раз общалась?