О. Дорош - Грехи Марии

Обессиленная, сумасшедшая, с вырванными волосами и разодранными в кровь пальцами – такой я казалась себе сейчас. Мои глаза распахнуты, зрачки расширены в попытках разглядеть хоть что-то. Возможно, в этот момент невидимая мной рука в кромешной темноте пытается дотронуться, дотянуться длинными тонкими пальцами до моего худого плеча. Проникая все глубже в дверную прорезь. Всем своим телом я ощущала тяжесть спертого воздуха, его тонкие колебания, словно нечто неизвестное стремилось к моему беззащитному телу, заставляя метаться в осознании собственной безоружности. Сантиметр за сантиметром все глубже проникая в тьму клетки, окружая меня со всех сторон, овладевая пространством. Застыв на бетонном полу в позе эмбриона, я почти чувствовала тяжесть руки, чье-то зловонное дыхание совсем рядом. Вот-вот оно коснется меня… оно уже тут, близко!

Я перестала дышать. Шли секунды, но ничего так и не произошло…

Наверное, я все же задремала, потому что, очнувшись в следующий раз обнаружила прожектор включенным, а на полу одинокую чашку с кашей. Она была немного заветренной, и я поняла, что это скорее всего моя вчерашняя еда. Точнее, ее часть.

Я усмехнулась. вспомнив слова Арины про кашу, возможно, это станет и моим способом определения время – каша? Можно ли понять по густой эссенции, насколько стар тот или иной продукт? И если я подожду достаточно долго, то можно ли будет моей кашей разбивать камни и гнуть железо? Эта мысль показалась мне забавной, и я рассмеялась вслух, не сдерживаясь. Сумасбродный смех эхом пронесся по комнате, утонув под створами потолка. Я замерла, прислушиваясь к его звучанию, затем крикнула “аааа” и тут же получила удар током.

Это снова было так неожиданно, что я подпрыгнула на месте. Осторожно встав, я повернулась в сторону двери.

– За что? – спросила я вслух. – Мне нельзя разговаривать?

Но ответом мне была тишина.

– Эй! – снова крикнула я. – Должны же быть правила? Что вы от меня хотите?

Снова тишина. Ошейник на шее тоже “молчал”. В воздухе витала пыль от моей одежды и легкий запах каши.

– Я бы не отказалась от похода в уборную! – крикнула я и свела ноги демонстративным крестиком для большей убедительности.

Снова никакого эффекта.

– Надеюсь вы там сдохли! – Пробурчала я и села в угол комнаты.

Если учесть тот факт, что с другой стороны сидит Арина и тот, кто открыл ей дверь – ее сообщник, то я вполне определенно могла обращаться на “вы” к моим похитителям.

В этот момент наше судно сделало весьма ощутимый крен и чашка с кашей покатилась в левую сторону от двери. Она с грохотом врезалась в прожектор и перевернулась. Из нее вывалился подсушенный кусок каши и размазанный чашкой потек в правую сторону, куда во второй раз покосился корабль.

Обескуражено, не отрываясь смотрела как моя единственная еда превращается в бесформенное пятно на полу, и пыталась собраться с мыслями.

Я не была умной, доброй или веселой. Меня нельзя было назвать самой гениальной, или девушкой с характером, как например, мою подругу Илону, но и тряпкой я не была. Не привыкла сдаваться. Глядя на смазанный кусок каши, напоминающий кричащее человеческое лицо, я вспомнила одного человека. Человека, перевернувшего всю мою жизнь.

В этот день ярко светило солнце. Небольшой южный ветерок трепал зеленые кроны деревьев. Стояла середина июня две тысячи третьего года и на деревьях уже начали набухать первые соцветия. Я любила это время года. Вокруг дома бабушки серые голые кусты сирени, казавшиеся мертвыми и жухлыми с приходом тепла, превращались в зеленые облака, а трава устилала двор ровным мягким ковром. Я любила наши белые березки, склонившие тяжелые массивные ветви на крышу сарая и красные потертые кирпичики, которыми были вымощены дорожки во дворе.

С июнем месяцем наш район расцветал. По улице то и дело бегала детвора, а на скамейке в парках и скверах сидели довольные мамы с маленькими толстыми карапузами. Я любила июнь за длинные летние каникулы, за возможность просыпаться попозже и не быть наказанной. Можно было следить за пчелами, пасти бабушкиных гусят и путаться в зарослях малины, ища среди цветочков первые зеленые ягодки. Конечно, после них болел живот, но какая разница – это ведь все равно классно!

А еще я любила первый летний месяц за то, что мы снова начинали часами проводить время вместе с Илоной. Совсем скоро наши с ней летние каникулы перерастут в настоящую маленькую жизнь, о который мы будем с упоением вспоминать в школьные месяцы. Мы проведем еще одно незабываемое лето вместе, без взрослых, без школы и указаний! Только мы с Илоной! Будем вместе пасти гусей, пропалывать морковь и собирать на картошке колорадских жуков. А потом, после тяжелого, но весьма веселого трудового дня, пойдем в местный магазин и купим пакетик сока yupi и сделаем из него не одну, а целых три бутылки лимонада.