Ирина Енц - Русалочья заводь

– Ты чего в такую рань пришла то? За хлебцем, или еще чего надо? Так, хлеб еще из пекарни не привезли. Обождать придется.

Я помотала головой.

– Да, нет. Зашла спросить. Ты знаешь, где знахарка, баба Феша живет?

Надюха сразу как-то насторожилась, и принялась меня буравить своим взглядом. Вид я приняла совершенно невинный. Стояла и смотрела на нее абсолютно честным взглядом.

– А зачем тебе баба Феша? Она же того… Не в себе она.

Я, про себя попросив прощения у деда, принялась вдохновенно врать.

– Да дед, понимаешь, руку поранил в своей мастерской. Рана долго не заживает. Вот я и хотела у бабы Феши мазь какую взять, или примочку какую.

Подозрение все еще не уходило из глаз подруги.

– Так, может лучше в аптеку? Или вон, к фельдшерице нашей?

– Не-е-е… Ты же знаешь моего деда. Не любит он всякие больницы. Так знаешь или нет? Или мне у кого другого спросить? – Сурово глянула я на Надьку.

Это было прямым вызовом на грани оскорбления. Лучше бы я ей прямо в лицо плюнула, чем сказала, что она чего-то в деревне не знает. Посопев немного обиженно, она принялась мне растолковывать, как мне найти дом бабы Феши.

Чуть не кланяясь земно и рассыпаясь в благодарностях, а по пути еще, восхваляя ее знания местности, я наконец-то покинула магазин. И с облегчением выдохнув, направилась по указанному маршруту.

Домик знахарки стоял почти у самого леса. Я про себя хмыкнула, только курьих ножек ему не хватало для полного сходства со сказкой. Маленький, вросший в землю чуть не до самых окон, он был обшит тесом и покрашен голубой краской. Когда-то, хозяйка с любовью и не без мастерства, выводила на его голубых стенах цветочные узоры. Теперь они облупились и поблекли, давно не обновляемые умелой и любящей рукой, смотрелись как-то жалко, по-сиротски. Как, впрочем, и весь домишко. Старая черемуха, с торчащими старыми сухими ветками, все еще боролась за жизнь. И один ее бок, обращенный на улицу, все еще зеленел листвой и был усыпан черными мелкими ягодами. Что привлекало к себе множество мелких птичек. Они составляли разноголосый радостный хор, а старая черемуха снисходительно качала ветвями и поскрипывала старым стволом, внося в этот хор свои минорные ноты.

Калитка была распахнута, и я прошла по тропинке, вымощенной старыми досками, к дому. Постояла несколько секунд у двери, собираясь с духом, а потом громко постучала. Ответа не последовало, и я приоткрыла осторожно скрипучую дверь. В сенях было темно и прохладно. Сквозь маленькое окошечко пробивался зеленый свет. Солнце с трудом преодолевало преграду из плотной зеленой листвы старого древа. Я прошла и осторожно потянула на себя ручку другой двери, ведущую в дом. Дверь, сколоченная из тяжелых досок и оббитая старыми ватниками открылась, и я шагнула через высокий порог.

Комната была обычной для деревенского дома. Русская печь, домотканые половички на дощатом полу и тяжелый стол из струганного дерева. По краям лавки. Над печью висели пучки разных трав. Все, как и положено в домике деревенского знахаря. В красном углу висела маленькая иконка с белыми шторками по краям, и маленькой лампадкой. Хозяйка сидела в углу под иконой, и перебирала травы, разложенные на столе перед ней. Мое появление ее, казалось, ничуть не удивило. Она кинула быстрый взгляд на меня, и опять опустила голову к своим травам. Старческие пальцы быстро перебирали листочки раскладывая их по разным кучкам. Я стояла у порога, переминаясь с ноги на ногу. Потом, будто бы опомнившись, тихо поздоровалась. Баба Феша, не глядя на меня проворчала.

– Ну, чего встала? Проходи, садись. В ногах правды нет.

Я нерешительно сделала несколько шагов и присела на край лавки. Молчание затягивалось, нарушаемое тиканьем ходиков на стене, да гомоном птичьей братии за окном. Я мучительно подбирала слова, не зная с чего начать разговор. Вся моя решимость, с которой я сюда шла, куда-то испарилась. Наконец, я собралась с мыслями, и только открыла рот, чтобы задать свой вопрос, как бабулька, решительным жестом отодвинула травы, посмотрела на меня пристально, отчего у меня слова замерли на губах.

– Я ждала тебя. Думала, гадала, когда придешь. А ты, вот она. явилась. Чего спросить хотела? Спрашивай. Только, не жди, что я тебе многое расскажу.

Почему-то, дрожащими руками я достала из-за ворота рубахи бирюзовую бусину. Прямо глядя в глаза старухи, я спросила.

– Что это? И что значили ваши слова, тогда, на пожаре?

Она хмуро посмотрела на меня.