Екатерина Барсова - Роковое пророчество Распутина

Я никак не могла поверить, что САМ Собинов увлекся мной. Он, в которого были влюблены все женщины, выбрал меня?

Кто я? Приключение на одну ночь? Дамочка на содержании? Невеста? Будущая жена?

Не есть ли это шутка и каприз с его стороны? Любовные чары, которые вскоре рассеются? Я знала, что у балерин могут быть покровители, пример Матильды Кшесинской был перед глазами. Матильда, которая еще на выпускном балу хореографического училища понравилась престолонаследнику, и вспыхнувший между ними роман с самого начала был окружен разными сплетнями и пересудами.

Собинов был в полном расцвете сил. Он пел в Ла Скала, в Монте-Карло, в Мадриде.

Я была влюблена в него, меня волновал его голос, внешность. Меня влекло к нему, и вместе с тем я боялась…

Тот вечер я помню смутно, как в лихорадке, я предчувствовала, чем он закончится. Мы поехали в один из московских ресторанов… Там было шумно, весело, пели цыгане, потом они пустились в пляс. Мы сидели за столиком, и передо мной был он, и больше никого, его взгляд прожигал насквозь…

Очнулась я уже в его доме, в постели… Он подошел ко мне с улыбкой и поцеловал руку, а я зарылась лицом в подушки, ощущая смятение и… счастье!

Мне так хотелось, чтобы то мгновение длилось вечно!

Если бы я в тот момент знала, что вечного счастья не бывает, а вот горе может длиться долго, очень долго…

С тех пор, после окончаний репетиций, я ехала не домой к бабушке, а к Собинову. И оставалась у него ночевать. А в один прекрасный вечер я перебралась к нему вовсе. И мы стали жить вместе. Как муж и жена.

В это же время произошло эпохальное событие в истории балета. О нем говорили. Вздыхали, мечтали. Я имею в виду «Русские сезоны Дягилева». Мы должны были прославить русское искусство в Париже и были полны энтузиазма воплотить идеи мэтра на сцене.

Сергей Дягилев издавал журнал «Мир искусства», но и эти рамки были ему тесны. Ему хотелось размаха!

Я была назначена открыть балетную часть сезонов, несмотря на то что наш хореограф, знаменитый Михаил Фокин, видел в этой роли только Анну Павлову.

Наш балетный отряд был полон звездных имен: Матильда Кшесинская, Анна Павлова, Тамара Карсавина, Екатерина Гельцер, Михаил Фокин, Вацлав Нижинский, Михаил Мордкин. И я.

Мы с Собиновым приехали в Париж. Ах, эти прогулки по Елисейским Полям! Но радость омрачалась тем, что меня поставили во второй состав «Павильона Армиды», а на премьере должны были танцевать Павлова и сам Фокин.

Но Судьба была щедра ко мне на этот раз! Павлова задержалась на гастролях в Вене, и Дягилеву пришлось выпустить меня на премьере!

И это был настоящий триумф!

В тот вечер 19 мая 1909 года партер театра, где мы выступали, был заполнен, здесь были балетоманы, аристократы, известные композиторы, художники и писатели! Марсель Пруст, Клод Дебюсси, Игорь Стравинский, Андре Жид, Пабло Пикассо…

И это был настоящий триумф!

Гала-представление началось балетом, продолжилось сценами из оперы «Князь Игорь» с «Половецкими плясками» и закончилось балетным дивертисментом.

Овации не смолкали! Нас вызывали на бис снова и снова!

Наутро все газеты расточали похвалы, восторгались и восхищались нами. Я чувствовала опьянение и радость. Мне казалось, что теперь вся жизнь будет сказкой!

А вскоре мой сердечный друг сказал, что он продумал грандиозное турне по России. Поволжье, Сибирь, Дальний Восток! И я должна быть с ним рядом. Я не могла противиться его решению, хотя знала, что это плохо скажется на моей карьере…

Я хотела быть вместе с соловьем моим. Но неприятный вопрос все чаще стал закрадываться в голову: кто я ему? Содержанка? Невеста? Будущая жена? Временная любовница?

Конечно, я хотела стать женой, родить ребенка…

Ах, боже мой, все путается в моей голове, и я ничего не могу писать…»

Здесь текст обрывался, чернила растекались, похоже, это были пятна от слез…

Анна не могла разобрать ни слова и взяла следующий лист.

«Мой друг сердечный почему-то сразу перестал быть им, как только я сообщила ему о ребеночке. И я не знала, что и подумать… Но решила про себя твердо: рожу. Даже если придется уйти из балета. Хватит, пора дать себе жизнь простую, женскую… Как я ни любила балет, но страсть ощутить биенье сердца крохотного родного существа перевешивала. Так и представляла себе эти пухленькие ножки, пяточки, в складочках, и прямо слезы на глаза наворачивались. Так все умилительно.