Сергей Соловьев - Опасные@связи

Сергей Соловьев

Тулуза, декабрь 2003 г.

в которой возобновляется переписка между маркизой и виконтом, они вспоминают прошлое, делают первые попытки понять настоящее, задумываются о будущем, между тем как к их переписке неожиданно присоединяется Пенелопа Голдсмит, что дает пленникам Интернета повод заглянуть в секреты тех, кто волей судеб оказался по другую сторону экрана.

Де Вальмон вернулся, маркиза, я снова с вами. Моя любовь к вам неизменна. Я понял это, лишившись прежней своей земной оболочки, а вместе и неизбежных заблуждений, порождаемых ею – как бы мне хотелось услышать с вашей стороны то же самое! Можете ли вы представить себе мою радость, когда, воплотившись в эту паучью сеть, опутавшую подлунный мир, и промаявшись в одиночестве целую вечность (c вашим острым умом, вы не могли не заметить, что для нас, пойманных в электрические тенета, один день больше, чем тысяча лет), – промаявшись, говорю, вечность или две, я вдруг узнал по сотрясению нитей, что моя возлюбленная и друг тоже обретается здесь, ergo, что я могу написать ей, и, может статься, она даже удостоит меня ответом.

Вы и представить себе не можете, виконт, мою радость при получении вашего письма. Впрочем, я не права – стоит вам пустить в ход воображение, и вы сумеете почувствовать не только это, но и гораздо большее – мое одиночество (в сто раз более одинокое, если так можно выразиться, чем ваше) до его получения, мою растерянность, мою скуку… помните, мы считали когда-то, что после смерти ничего нет – как же мы ошибались! Но ни о чем подобном тому, что случилось с нами, не говорили ни склонные к мистике философы, ни философствующие аббаты, впрочем, возможно, кто-то об этом и знал, но мода на этого мудрого учителя еще не наступила. Ужас, если подумать – оказаться маркизой какого-то Интернета, без тела и в полнейшем одиночестве. Но вы здесь – и мне по крайней мере не скучно (вы знаете – это для меня гораздо важней любви). Очень не хватает тела – но ведь вы его помните? Скажите «да», скажите – для меня это очень важно.

P.S. О том, что было между смертью того тела и новым воплощением, лучше и не заговаривайте – для этого нам с вами не требуется воображение.

Поверьте, вы были самой красивой женщиной, которую я знал. И будучи ценителем каждой – я не боюсь сказать – каждой части подвластного вам тогда тела, я отдавал себе отчет в превосходстве целого, а внимание того духа, который им так грациозно двигал (в великолепной свободе которого мы убедились ныне), порою наполняло меня болью и счастьем. До того, как меня пронзило острие шпаги несчастного Д’Ансени, я бы не решился так прямо признаваться вам в этом, но здесь – что может меня остановить? Здесь нам нипочем мнения света, и неужели вы будете надо мною смеяться? Описать ли мне ваши руки? Линию подбородка? Мягкий, и в то же время непокорный изгиб шеи? Белизну плеч и груди? C чем сравнить ее? Позволите сравнение по контрасту? Помните вы совершенную черноту ночного неба между звездами, когда мы наблюдали их в телескоп в ноябре с башни вашего замка? Белизна вашего тела в своем роде была так же совершенна, как чернота неба – в своем, мелкие родинки складывались в созвездия… Продолжить? Но в какую же сторону двинуться? В направлении светло-серых, как зимнее небо, глаз?

Милый виконт! Не скрою, мне было приятно читать ваши похвалы, хотя и не уверена, что память вас не подводит. Теперь, к сожалению, не проверишь. В одном вы правы – наш ноябрь был хорош. Я и не догадывалась, что в вас скрывается поэт. Но расскажите, как вы проводите время? Ищете ли выход? Поначалу мне казалось, что Интернет – это что-то вроде огромной рыболовной сети, и вот-вот явится рыбак и бросит меня в корзину. А отсюда уже недалеко и до чудовищной идеи о судилище, где нас всех должны судить после смерти. До сих пор, однако, ничего не произошло. Возможно, до нас просто никому нет дела и тогда чем занять себя в нынешних обстоятельствах – самая важная проблема, но мне все-таки тревожно.

Вы, я думаю, правы – мои наблюдения подтверждают, что здесь до нас никому нет дела. Люди во плоти, конечно, существуют, мы можем без труда читать их переписку, можем рассматривать изображения, которые они пересылают (я, правда, многого не понимаю в этих изображениях), но заняты они главным образом друг другом или самой сетью, нас же никто не замечает. Я был не совсем прав, сравнивая сеть, в которую мы попали, c паутиной. Она напоминает скорее систему каналов или даже кровеносных сосудов, по которым циркулируют разного рода сведения – по большей части бесполезные, скучные или нелепые, да еще как правило на плохом английском, а не на хорошем французском. Должен признаться, английский мне ведом, хотя остается только удивляться, cколь мало пишут на языке, некогда столь волшебно нам подчинявшемся. Вы спрашиваете, чем я занимался – отвечаю: изучал то, что происходит вокруг нас, в сети и за ее границами – вы же знаете, что я всегда грешил любопытством исследователя.