София Брюгге - Ячейка

– Господа, позвольте представить мою кузину из Антверпена, – спохватился он, высвобождаясь из собачьей хватки и принимаясь сыпать воображаемыми на ходу фактами, – Хелин, дочь благородных Бартоломеуса и Рейниры ден Берг; супруга моего двоюродного брата. Кузина, сии ниспосланные Богом в мою обитель гости, – тут его голос слегка дрогнул, – непревзойденные живописцы из города Маасейк, Хуберт и Иоанн.

– Помилуйте, непревзойденные! – с уловимым говором запротестовал старший из художников, – Не притязая на похвалы и почести, мы денно и нощно выславляем в делех Господа премилостливого. Умения наши скромны, – торжественно добавил он, – но присно 5 5 Присно – всегда к вашим услугам.

Более молодой, Иоанн, поклонился, выражая почтение.

– Господа, – извинился Гарс, – я ненадолго покину ваше утешное общество, чтобы обмолвиться двумя словами с кузиной. Подкрепляйтесь и выпивайте в свое удовольствие.

Оба мастера не возражали. Они подозвали слугу и тот, сняв кувшин с покрытого тяжелой тканью буфета, принялся разливать тягучий напиток по бокалам.

Гарс тщательно притворил за собой дверь.

– Хелин? Что случилось? Почему ты здесь?

– Нет, объясни, почему ты здесь, – дрожа, но стараясь не повышать тон, напустилась на него путешественница, – Что ты делаешь? Ты же должен быть моим провожатым! Я прихожу, а тебя нигде нет!

– Разве ты не отправилась ты-знаешь-куда?

Девушка фыркнула.

– Ну – вот она я снова!

– Подожди, пожалуйста, – быстро перебил ее ученый, – Одна важная вещь до всего этого, – он облокотился ладонью о белесую стену, – Ты будешь первой, кто узнает.

У Хелин неожиданно пересохло во рту.

– Со мной в комнате два художника и это… не кто иные как Хуберт и Ян ван Эйки! – Гарс сделал паузу для эффекта, – Это они! Я только что разговаривал с ними, и оно всплыло. Представляешь? Я до сих пор не могу поверить! В моем доме, у меня в гостях живут ван Эйки!

Догадка подтвердилась. Это происходило взаправду. Они попали пальцем в небо при совершенно ничтожных шансах. Они попали.

– Пойдем, зафиксируешь это открытие, ты заслужила. Возможно, мы даже сможем знакомить с ван Эйками туристов! Надо будет обсудить все варианты.

Путешественницу вдруг пробил легкий мандраж. Она так долго раздумывала над своей теорией, отвергала ее, потом снова проверяла, начинала верить, выкраивала время после осмотра ярмарки, ждала, добиралась – а теперь оно подтвердилось и это обескураживало. На фоне этого отступала раздраженность от спешности действий консула и того, как он посмел начинать любой разговор с художниками без нее. Надо, конечно, будет еще раз поднять вопрос о договоренностях и обещаниях, но в одном он точно прав – есть тема и поважнее.

– Хелин, – прервал ее размышления голос Гарса, – Так что ты собиралась сделать? Зачем ты вернулась?

– Да, да, – спохватилась девушка, – Я просто оказалась немного захваченной врасплох. Эта новость… чудесна. Ты прав, пойдем к ним, затем обсудим. Времени немного.

– Все в порядке? – поинтересовался консул.

От Хелин не укрылось, как он бросил взгляд на ее предательски покрасневшие от волнения щеки. «Спокойствие и профессионализм», – напомнила она себе.

– Абсолютно.

Гарс смотрел на нее со своим фирменным недоверием. Как будто они пересеклись за покерным столом, и он просчитывал ее карты. Вслух он сказал:

– Тогда готовься. Я открываю дверь.

Глава 6

Пес-салюки подчеркнуто их игнорировал. Он попытался увязаться за вышедшим из комнаты хозяином, но закрытая перед носом дверь послужила непреодолимым препятствием. Когда по возвращении консул его окликнул, то был удостоен небрежного взгляда, полного собачьей самодостаточности.

При виде вошедших художники поднялись из-за стола. Хуберту было около пятидесяти, иссушенную шею прикрывала недлинная борода, в которой сквозили бреши, глаза светились набожностью. Худые руки, тонкие пальцы, одежда неброская и очень скромная. Он, скорее, походил на отшельника. Хелин могла представить его неустанно молящимся ночью при сумрачном свете светильника. А также днем, перед принятием пищи, перед началом работы и рядом других манипуляций.

Ян или, вернее, Иоанн, отшельником же отнюдь не был. Девушка старалась не разглядывать его излишне пристально – это было неприлично. Но в голове навязчиво крутились его предполагаемые портреты и автопортреты, которые она находила в интернете, от этого было непросто абстрагироваться. Да и при любом раскладе ван Эйк был тем человеком, мимо которого сложно пройти, не обернувшись. То ли от его едва уловимой улыбки, то ли от умных глаз с хитрецой веяло обаянием и харизмой. При этом, в выражении лица не было ни капли самолюбования, которое можно было бы ожидать от человека, владеющего такими подкупающими чертами. Тюрбан со сложной драпировкой обрамлял голову, одежда была опрятной и, как предположила путешественница, детально подобранной. Художник с первых секунд так к себе располагал, что сопротивляться этому было почти невозможно.