Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

Через час он вернулся и протянул Ремизову листок бумаги в клеточку, вырванный из школьной тетради. На нем ровным красивым почерком были записаны номер ячейки и шифр.

— Молодец! — похвалил Ремизов.

— А как же материал? — напомнил Туманов.

— Всему свое время, — ответил Ремизов. — Дня через три… Или чуть больше — у тебя будет столько материала! Завались! Попомни мое слово! Я никогда не обманываю!

— Ладно, — Туманов довольно усмехнулся и отправился по своим делам.

Еще через полчаса Ремизова разыскал Скобликов. Он потрясал над всклокоченной шевелюрой какой-то бумажкой.

— Андрюха, змей! С тебя сто грамм. Довел, понимаешь, хорошего человека до самоубийства.

Ремизов вопросительно посмотрел на него.

— Что?

— Да вот. Кольцов твой — про которого ты вчера написал — из окна выбросился.

— Где это случилось? — быстро спросил Ремизов.

— Где-то в Тушино. Сейчас, посмотрю… Ага. На улице Героев Панфиловцев. Что он там делал — непонятно. Будто бы у себя дома не мог. Это ж непорядок: представляешь, если каждый будет из чужого окна сигать? Я считаю, Лужков должен издать указ: чтобы самоубийцы выпрыгивали из окон строго по месту постоянной прописки.

Скобликов начал нести ерунду. Ремизов с подозрением принюхался к нему.

— Да ты уже где-то на пробку наступил. Иди, сядь в уголке, чтобы никто из начальства не видел. А то схлопочешь…

— Вот, всегда так, — Скобликов обиделся. — Хожу безобидный, как таракан. И каждый норовит меня по шапке… А ты вон — трупами питаешься, так тебе — почет и уважение… — он махнул в досаде рукой и нетвердыми шагами пошел прочь по коридору.

— Стас! — окликнул его Ремизов. — Отдай эту информацию Туманову. Пусть сделает небольшой столбец с вопросом в конце: кому, мол, выгодно? Ладно?

Скобликов кивнул и направился в буфет.

Аркадий Львович Борзовский еще никогда в своей жизни не был так близок к сердечному приступу. Правой рукой он крепко ухватился за левую сторону груди, и посеревшими губами со свистом жадно глотал воздух.

— Дайте мне чего-нибудь! Таблеток или капель — что там обычно принимают в подобных случаях?

Врач принес ему таблеточку нитроглицерина.

— Под язык, Аркадий Львович! Под язык!

Борзовскому стало получше. Нетерпеливым жестом он отмахнулся от врача, и, едва за тем закрылась дверь, снова набросился на Прокопенко.

— Вы меня в гроб вгоните, майор! Как это прикажете понимать? Вы же меня уверяли, что у вас все под контролем? А это что? Что это такое, я вас спрашиваю?

Дело в том, что пятнадцать минут назад на один из факсов в центральном офисе Борзовского стали поступать странные послания.

На первом листе — расшифровка отдельных мест из разговора Борзовского и Иосебашвили. Того самого разговора, полуторагодичной давности, когда они обсуждали кандидатуру Кольцова.

На втором — угрозы. Некто требовал оставить в ячейке камеры хранения на Казанском вокзале пять миллионов долларов старыми немечеными купюрами — не крупнее двадцатки. Взамен обещал подлинник кассеты, на которой записан весь разговор. В случае, если его требование не будет выполнено до шести часов вечера, аноним обещал опубликовать этот разговор полностью в завтрашнем номере "Столичного комсомольца".

На обоих листах, в правом верхнем углу, стоял номер факса, с которого были посланы сообщения. Номер принадлежал редакции газеты "Столичный комсомолец".

— Так вы за ним следите? — со злобой шипел Борзовский.

— Аркадий Львович, — оправдывался Прокопенко. — У нас нет никаких доказательств, что это отправил Ремизов. Все его действия постоянно контролируются. Какой ему смысл шантажировать вас? К тому же эта странная фраза — "пять миллионов долларов в мелких купюрах". Подозреваю, что они и в ячейку-то не влезут — старые мятые бумажки маленького достоинства. Это мог написать только человек, который никогда не видел, как выглядят пять миллионов долларов в мелких купюрах. Или никогда не задумывался над этим.

— Вы хотите сказать, что этот шантажист — просто идиот? — ехидно спросил Борзовский. — Пусть так, но у него в руках — страшная вещь. Что вы собираетесь делать?

— Надо устраивать засаду, — ответил Прокопенко. — Платить пять миллионов неизвестно за что… — он пожал плечами. — Кассету очень легко переписать. У нас просто нет выбора. Надо его брать, и вытаскивать из него все.

— Действуйте, — раздраженно сказал Борзовский. — Может быть, хоть на этот раз вам повезет.